Не осуждайте нас - fuckingartist (2014)

Я обессилено, держа в одной руке телефон, а в другой фотографию, осела на кровать. Спина невольно склонилась, будто хотела сжать ноющее сердце, а слезы залились с новой силой, не давая глазам увидеть обыкновенный дневной свет. За заплаканными веками была тьма — так и надо.

— N’existe pas le numéro de telephone, — женский голос повторял одно и то же, но я не находила в себе силы окончательно сбросить звонок. Наоборот, я все крепче прижимала телефон к уху с мыслью, что и он говорит на этом самом языке, что он, возможно, живет в той же стране, что и эта девушка. И даже у этого неизвестного оператора было больше шансов увидеть его, чем у меня.

Глава 42 “Гореть и тлеть”.

Нужно жить всегда влюбленным во что-нибудь недоступное тебе. Человек становится выше ростом от того, что тянется вверх.

Максим Горький

— Черт, Софи, подвинь свою тетрадь чуть ближе, — шептал Вадим во время очередной лекции о глянцевой журналистике.

— Нечего было опаздывать на полчаса, — прыснула я новому другу, передвигая тетрадь в его сторону, — где ты был вообще?

— Естественно, я спал, — Вадим начал судорожно переписывать мои записи.

— Сейчас уже четыре часа дня, что значит “спал”?

— Я был немного занят ночью.

— Могу узнать, чем? — скептически подняв бровь, спросила я.

— Лазил по крышам высоких зданий и делал снимки, — равнодушно ответил Вадим и пожал плечами.

Я ничего не ответила, только еще с минуту недоумевающее смотрела на него. За те несколько недель, что мы были с ним знакомы, я уяснила одну точную и безкомпромисную вещь — он более чем странный. В какой-то мере мне это даже нравилось. Его непосредственность, с которой он рассказывал о своих каждодневных приключениях, порой вводила меня в легкое состояние шока, что, безусловно, красило серые будни.

Преподаватель с густой черной бородой торжественно хлопнул по книге на своем столе и громко сказал: «Перерыв». Студенты со всех рядов начали вставать, громко общаться и шуршать пакетами с едой.

Вадим, тяжело вздыхая, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— Слушай, я хотел спросить, — начал он, — ты не хочешь сходить куда-нибудь после занятия? Кафе или еще куда может… — он приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на мою реакцию.

Я хотела было согласиться, но в последнюю минуту меня как будто что-то дернуло, и голова молча качнулась два раза из стороны в сторону. Поняв мой ответ, Вадим повернул лицо в сторону больших окон на другой стороне аудитории. Он делал так каждый раз, когда расстраивался. Таким человеком был Вадим — совершенно не умел скрывать свои чувства.

— Ясно, так ты из того типа девушек, — едва слышно произнес он странную фразу.

— Что-что? — недоуменно переспросила я.

— Ну, знаешь, — он вновь посмотрел на меня и склонился над столом, готовясь ярко жестикулировать. Он всегда так делал, когда говорил о чем-то увлеченном, — те девушки, которые временами выпадают из мира и что-то вспоминают, или те, которые время от времени подолгу смотрят на вид за окном, ну, или, например, бывает, тебе скажешь что-то, а ты не ответишь и улыбнешься, будто это что-то тебе напомнило.

— Хах, и как называется этот тип девушек? — не сдерживая улыбки перед его энтузиазмом, спросила я.

— Девушки с грустной историей, — произнес он, и улыбка мгновенно сползла с моих губ. Видно, и я плохо умела скрывать свои эмоции, — у тебя ведь есть такая, я прав?

Вадим склонил голову немного набок, в ожидании ответа, но я не смогла ничего сказать. В последние дни мне казалось, что начни я думать о НЕМ, или тем более говорить, все пойдет прахом. В груди вновь станет невыносимо больно, и появится этот ужасный гул в ушах. Гул из слов, что ОН мне когда-то говорил. Ну уж нет, лучше промолчать… Ну или кивнуть — это всегда срабатывает.

— Ясно… — кивая, подытожил Вадим и вернулся к переписыванию моих записей.