Оборотень - Шарлотта Йонг (2021)

– Это будет похуже, только нет нужды говорить об этом ее величеству, – прошептала м-рис Лэбади, передавшая при подъеме на лестницу ребенка на руки Анне. – Это горит католическая капелла С-т-Рок. Гнусные еретики!

– Молите Бога, чтобы не было пролито крови, – сказала со вздохом Анна.

Как ни ужасна для них была причина этого зарева, но благодаря ему беглецы разыскали в темноте угол между стеной церкви и контр-форсом, где они могли хоть немного защититься от дождя и скрыться от взоров всякого прохожего, если такой мог случиться в два часа ночи.

Женщины стояли, прижавшись к самой стене, чтобы защититься от капели, падавшей с крыши. Лозан ходил взад и вперед в некотором расстоянии перед ними, точно часовой, со сложенными на груди руками, и говорил все время; но, как и прежде, среди шума дождя невозможно было расслышать его слов; Мария Беатриче шептала молитвы над спящим ребенком, которого она держала в самом углу. Анна смотрела с напряженным вниманием на отраженное зарево пожара за выступом церковной стены, когда вдруг перед ней прошла та же самая фигура, которую она видела в ночь на Всех Святых – это был несомненный призрак Перегрина.

Фигура моментально исчезла во мраке; но испуг ее был настолько заметен, что обратил внимание графа, ходившего с другой стороны.

– Что это? Шпион?

– О, нет… ничего! Это было лицо умершего, – едва могла выговорить Анна.

– Бедное дитя, она совсем растерялась, – сказала тихо королева, между тем как Лозан обнажил свою шпагу и сказал:

– Если это шпион, то у него сейчас же будет мертвое лицо, и он бросился на дорогу, но скоро вернулся назад, объявив, что никто не приходил, кроме одного из гребцов, который бегал, чтобы поторопить карету; но как его можно было видеть, стоя у стены церкви? В это время послышался шум колес приближающейся кареты, и все внимание было поглощено одним, чтобы занять как можно скорее в ней место, что и было сделано в том же порядке, как и раньше; наконец, карета тронулась и покатилась по дороге между болотами, окружавшими тогда Ламбет. Тут возобновились беспокойные вопросы о том, что и кого видела мадемуазель, как называл ее Лозан.

– О, мсье, – воскликнула несчастная девушка, путаясь от волнения в своем французском языке, – это был призрак. Не живой человек.

– Может ли мадемуазель убедить меня в этом? Мертвых я не боюсь, а с живыми справлюсь.

– Его нет в живых, – сказал она едва слышно, дрожащим голосом.

– Но кто это, если мадемуазель так уверена? – продолжал спрашивать француз.

– О! Я его хорошо знаю, – произнесла Анна, совсем растерявшись.

– Мадемуазель, вам следует объяснить это, сказал мсье де Лозан. Если это дух… призрак… то нечего более и говорить, но если это живое существо-шпион, тогда… и он коснулся своей шпаги.

– Говорите, я приказываю, – вмешалась королева;

– вы должны объяснить все это графу.

Анне ничего не оставалось, как повиноваться, и она сказала тихо с ужасом в голосе:

– Это был джентльмен, живший по соседству с нами; он был убит в поединке прошлым летом.

– А! Но уверены ли вы в этом?

– Я имела несчастье быть свидетельницей дуэли – произнесла она с глубоким вздохом.

– Ну, это объясняет все, – сказала ласковым голосом королева. – Раз нервы ваши были потрясены таким воспоминанием, то не мудрено, что оно повтори, лось в такой странной обстановке, в какой мы только что находились.

– Она может принять за призрак кавалера и вся, кого другого прохожего, – сказал Лозан, еще не вполне удовлетворенный ее объяснением.

– Не было человека, похожего на него, – сказала Анна. – Я не могла обознаться.

– Могу я просить мадемуазель описать его? – продолжал граф.

Чувствуя все время, как будто эти слова уже были началом измены, Анна проговорила с затруднением;

– Малого роста, худой, почти изуродованный… странный взгляд на одну сторону… странные, необычайные черты лица…