Поцелуй зимы - Анна Шейн (2021)

«Катрина… Катрина», — он звал ее. Или, быть может, издевался? Или давал понять, что ей от него не скрыться. Что он выбрал ее, и не имеет значения, что она об этом думает. Выбрал и все. Точка.

Что ей оставалось делать?

Катрина хотела бороться. Лансер желал, чтобы она сбежала. Хозяин Зимы ждал, когда она смирится.

Но какой из всех этих вариантов правильный?

«Катрина… Катрина», — ветер продолжал напевать ее имя. Неожиданно нежно, как-то напутственно. Голос хотел успокоить ее, хотел убедить ее, что его владелец вовсе не страшен.

А вдруг… Вдруг это так? Вдруг Хозяин Зимы не столь ужасен, как леди Догейн его себе представила?

Нет. Нет! Он сбивает ее с толку, гипнотизирует, как змей несчастного кролика.

Катрина сжалась, напряглась, отгоняя дурман, который так просто навеял на нее ветер.

Зима уж почти подползла к земле. Вероятно, и ее хозяин становился сильнее.

— Катрина, — вдруг раздалось совсем близко.

Так близко… Так опасно близко!

Она открыла глаза, но на свое счастье обнаружила перед собой не могущественного короля-фейри, а принца Лансера.

Она уж улыбнулась ему. Ей всегда хотелось улыбаться ему… Но тут Катрина вспомнила о своей обиде. Обиде, возможно, глупой, но цепкой.

Надув покрасневшие на холоде губки, леди Догейн отвернулась.

— Ты… Ты злишься на меня? — его лицо сначала исказил испуг, но тут же ему на смену пришла сердитость. Сдвинув грозно брови, принц процедил сквозь зубы, — я просто пытаюсь спасти тебя! Как же ты этого не понимаешь?!

Катрина продолжила молчать. Порой именно молчание — главное оружие в споре.

— Тебе нельзя здесь оставаться, пойми! Твой брат отвезет тебя домой, а сам поможет разобраться… Поможет найти ваших с ним подданных. Но тебе нельзя остаться, понимаешь?

Она не шевелилась, словно обратилась в статую.

Лицо Лансера приобрело багровый оттенок, кулаки сжались, он с трудом сдерживал гнев:

— Почему ты молчишь? Скажи хоть слово! Я делаю это ради тебя! Я не хочу тебя отпускать, до безумия не хочу! Но я должен… Должен так поступить!

В сердце кольнуло. «Ну же! Ответь ему! — запищал внутренний голос, — ответь ему сейчас же! Посмотри как он встревожен!».

Катрина оторопела, решаясь прервать молчание. Но Лансер уже не мог терпеть. Оскалившись, он выкрикнул:

— Я так решил! Ты уедешь! Если ты не хочешь со мной говорить, то и я не буду с тобой возиться! Я принц! Я наследник трона! Я решил, что ты уедешь, и ты уедешь! Потому что… — его пыл остудился, он начал понимать, что говорит лишнее, что говорит неправду, но не мог себя остановить, — потому что это приказ. Это мой приказ. И ты подчинишься.

Он тяжело выдохнул, опустил все еще искрящийся яростью взгляд в землю, боясь увидеть реакцию Катрины.

Боясь увидеть гнев на ее лице. Боясь увидеть слезы в ее глазах. И больше всего — боясь увидеть ее безразличие.

Он не хотел знать, как она отреагировала. Если это их последняя встреча… Небеса! Неужели это — последние слова, которые он ей скажет?

— Катрина, я… — Лансеру хотелось сгладить свою вину, но… Как? Еще никогда ему не было так сложно выразить свои чувства.

— Я уеду, Ваше Высочество, — вдруг промолвила она так тихо, так сухо, что все у Лансера внутри затрещало от боли.

Он осмелился поднять взор. Катрина выглядела холодной, словно бы неживой. Только в глубине глаз крылось нечто… Страх? Разочарование? Недоумение? Или все это вместе?

Однако она тщательно это скрывала.

Пересекшись взорами с принцем, леди Догейн спешно отвела взгляд, побоявшись, что если задержит его — непременно расплачется. А ей не хотелось плакать. Не сейчас. Не так. Не перед ним.

— Мне бы хотелось попрощаться с вашими подданными, Ваше Высочество, — она быстро, чуть небрежно поклонилась, — я могу идти?