Мое безумие - Калья Рид (2021)

Доктор Кэллоуэй пристально на меня смотрит. Я не вижу в ее глазах ни отказа, ни согласия.

– Чтобы уйти отсюда, тебе нужно пройти обследование у меня и у врачебной комиссии, прежде чем мы подпишем документы о выписке. Мы должны убедиться, что тебе значительно лучше по сравнению с тем, какой ты поступила сюда.

Я так и знала. И хотя я была морально готова к тому, какой серьезной будет эта битва, я все равно обескуражена.

Я не говорю ни слова.

Нас окружает молчание. Кстати, это худший вид молчания. Тот, что пожирает меня. Доктор Кэллоуэй выжидающе смотрит на меня, ожидая, что я скажу.

– Если ты уйдешь, я должна быть уверена в том, что с тобой все будет в порядке. Я не возражаю, что тебе, возможно, здесь больше не место, но…

Боже. Ненавижу это мерзкое «но». Может ли хоть одно предложение иметь положительный конец, если начинается с «но»? Вряд ли.

– Но прежде чем ты сможешь достичь этой цели, тебе предстоит потрудиться. Если ты позволишь мне помочь тебе в этом, то я готова.

– Вы хотите, чтобы я открылась и рассказала, как я себя чувствую? – скептически спрашиваю я. Уже от того, что я произношу это вслух, у меня во рту остается горький осадок.

– Нет, не это.

– Тогда что?

– Ничего страшного, Виктория. Я знаю, ты по натуре скрытная. – Она смотрит на Эвелин, и ее улыбка слегка тускнеет. – Ты любишь свою дочь и хочешь защитить ее, но мне нужно, чтобы ты открылась. Мне нужно твое доверие.

Она резко встает. В окно светит солнце, и тень моей собеседницы кажется больше моей. Я машинально вздрагиваю. Доктор Кэллоуэй этого не замечает. Она подходит к шкафу и вытаскивает папку. Сбоку на ней написано мое имя. В ней так много бумаг, что она того гляди вот-вот развалится.

– Это история моей болезни?

Она кивает и открывает папку. Некоторые бумаги скреплены вместе. По краям приклеены красные полоски. К задней обложке прикреплен карман с толстой стопкой фотографий. Она достает несколько штук и держит в руках.

– Я хочу показать тебе несколько фотоснимков.

Я пытаюсь взглянуть на них, но доктор Кэллоуэй прячет их, как будто мы играем в покер.

– Чьи это фотографии?

– Твои. Я начну медленно показывать тебе каждый снимок. Как только ты их рассмотришь, я быстро покажу другие. Если какие-то из них покажутся тебе знакомыми, скажи мне остановиться, и я остановлюсь.

– Откуда они у вас? Кто вам их дал?

Доктор Кэллоуэй опускает снимки.

– Твоя мать. Когда тебя поместили в Фэйрфакс, она дала их твоему врачу в надежде, что ты вспомнишь… что-нибудь.

– Тогда почему я их вижу только сейчас?

– Потому что каждый раз, когда тебе показывали эти фотографии, ты отказывалась на них смотреть.

Я отказывалась? Не могу вспомнить это, но у меня нет причин не верить доктору.

– Ты готова взглянуть на эти фотографии? – мягко спрашивает она.

Когда кто-то хочет повторить свой путь, с чего ему начать?

С начала.

Проблема в том, что я не знаю, где это начало.

Но вот он, мой шанс вторично прожить жизнь через призму снимков.

Я была бы дурой, если бы отказалась, но еще большей дурой, если бы не начала нервничать. Это квантовый скачок из моей повседневной рутины, и я понятия не имею, чем все это закончится.

Я медленно киваю.

– Отлично, – говорит она. – Пора распутать твое прошлое.

Первое фото: мы с Уэсом в день нашей свадьбы. Держась за руки, идем по церковному проходу. Уэс улыбается мне, а я сияю от счастья. Посмотреть на нас – мы идеальная, счастливая пары. По уши влюбленные друг в друга.

Второе: мы с мамой. Сидим на заднем дворе ее дома. Это тот самый дом, в котором я выросла. Мать держит в одной руке тонкую сигарету, в другой – фотографию. Передо мной стопки фотоснимков, а на столе во внутреннем дворике стоят напитки. Мы обе улыбаемся в объектив.