Он даже не пытался скрыть намек. Тот прозвучал громко и отчетливо. Это был мой шанс все прояснить. Достаточно покачать головой, и все соблазны, все искусы вмиг исчезли бы. Но вместо этого я кивнула. Я его услышала, услышала его мольбу и согласилась.

В конце дня к нам заехала моя мать. Мы все вместе поужинали, а потом мы с ней приступили к распаковке вещей.

У моей матери явно чесались руки. Она мгновенно превратилась в ту милую маму, которая растила меня. Когда кухня была распакована, она тотчас взялась за гостиную. Она несколько раз просила Уэса выйти к нам и помочь. И хотя он валился с ног от усталости, он не сказал ни слова.

– Мам, уже поздно.

Она встала руки в боки и громко выдохнула:

– Который час?

Я взглянула на часы и простонала:

– Без четверти двенадцать.

– Ой, я понятия не имела, что уже так поздно. – Она оглядела гостиную. Диван и мягкое кресло стояли под углом к телевизору. Перед диваном был расстелен ковер. Лампы включены в розетки, а на столиках стояли фотографии. Осталось лишь повесить занавески и картины.

Мать схватила сумочку и пальто. Мы с Уэсом проводили ее до двери. Если честно, мы опасались, не дай бог, что она оглянется на голые стены, найдет дрель и начнет вешать карнизы для штор.

Я вышла на крыльцо и устало привалилась к Уэсу. Где-то вдалеке лаяла собака. На другой стороне улицы в доме соседа горел свет. Жалюзи были опущены, но я видела движущиеся тени. Вдоль дороги выстроились в ряд фонари. Этот небольшой квартал был таким, каким я его себе представляла.

– Что ж, не буду вам мешать. Отдыхайте. – Мать крепко обняла меня и отстранилась. – Завтра ждите меня с утра для второго раунда распаковки.

– Непоседа, – поддразнила я ее.

Мать уже зашагала к машине, но тут мне в голову пришла одна мысль.

– Мам! – Она обернулась. – Подожди секундочку. Я кое-что забыла. – Я схватила на кухне телефон и бросилась к входной двери.

– Прежде чем уедешь, может, сфотографируешь нас двоих?

Она взяла у меня телефон, но игриво закатила глаза.

– Ты и твои фотографии…

Она отошла на середину дорожки. Уэс положил руку мне на плечо. Моя рука обвилась вокруг его талии.

– Улыбочку… раз… два… три.

Я улыбнулась.

По крайней мере, мне так кажется.

15

Ноябрь 2015 года

Доктор Кэллоуэй записывает все, что я вспоминаю. Ее рука буквально летает по бумаге. Я говорю быстро и понимаю, что ей нелегко, но часть меня боится, что если я не скажу все сию же секунду, то не скажу никогда. Но она поспевает за мной и никогда не просит ничего повторить.

Когда я заканчиваю, она кладет ручку и смотрит на меня.

– Значит, между вами с Уэсом все было непросто.

Вот оно. Я знала, что нам потребуется доверительный разговор врача и пациентки. С кем-то другим я бы попыталась сменить тему. Но, испытывая к доктору Кэллоуэй толику доверия, я отвечаю:

– Похоже на то.

Я убираю волосы Эвелин со лба, и мои руки дрожат. Как будто уловив мою нервозность, она запрокидывает голову и смотрит на меня.

– Две вспышки, и обе на ровном месте… Думаю, тут занервничает любой.

Я смотрю в пол, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

– Я была напугана.

Доктор Кэллоуэй молчит.

Я закрываю глаза.

– Это просто не имело смысла. Я не понимала, что происходит. Мне казалось, что я…

Внезапно я умолкаю. Ведь признай я, что мне показалось, будто я схожу с ума, как мои слова будут использованы против меня.

Я встаю.

– Я могу идти?

Моя просьба, похоже, ее не удивляет. Она пожимает плечами.

– Если хочешь.

– Я бы хотела.

Я едва ли не бегом бросаюсь к двери. Я уже почти вышла в коридор, когда доктор Кэллоуэй окликает меня. Я нехотя оборачиваюсь.

Кэллоуэй улыбается мне.

– Страх – это нормально.