Девочка на шаре - Марина Друбецкая, Ольга Шумяцкая (2012)

Дома его ждал хлам, осевший в комнатах с момента сборов, и телеграмма, подписанная секретарем князя Долгорукого, товарища министра по вопросам идеологии. Князь ждал его к себе по прибытии; синематографические материалы по описи должны были быть сданы в студийную контору. «Ах, Долгорукий — всюду-то у него руки», — злобно пробормотал Эйсбар и, рухнув в свое любимое продавленное кресло, достал портсигар, свернул сигарку, вдохнул дым с холодной фиалковой отдушиной — и только теперь огляделся. Декорации закончившейся жизни. Ворох черновиков к фильму, который теперь вызывает оскомину скуки. Две потрепанные книжки сценария об обитателях пивнушки на Рогожском рынке — помнится, хотелось за него взяться, чтобы попугать того же Долгорукого злобными алчными физиономиями революционных деклассантов. Брошенные вещи пахнут старостью. В стекле книжного шкафа узкая фоточка Ленни Оффеншталь: подпрыгивает на одной ножке — эдакая цапля-гимназистка, гвоздик в шляпке, который оказался очень крепким, судя по слухам. Впрочем, у этой девчонки было главное — совершенно естественная, безоговорочная смелость. Найти ее? Нет, веселое, свежее, безоглядное — это, пожалуй, сейчас не для него, слишком будет походить на выстрел в упор.

Он встал, подошел к шкафу — распахнул дверцы: на вешалках затихли висельники в виде темных костюмов, две черные блузы, синее бархатное пальто с собольим воротником — форсил после оглушительного успеха «Защиты Зимнего». Поморщился — теперь эти мрачные цвета вызывали брезгливость. Надо было и правда сбежать там, в оранжевой Калькутте — потеряться, раствориться, купить немецкий фотографический аппарат и наняться к какому-нибудь англичанину снимать события в местном клубе или роды маленьких наследников больших изумрудов. Назвать ателье «Одно мгновенье на закате».

Так, не расстегнув чемоданы, он и уснул, не раздеваясь, на диване, закутавшись в старый плед. Проснулся на рассвете, вышел на морозный воздух, узнал у дворника, в какой ресторации можно получить завтрак.

Когда князь Долгорукий пришел в присутствие — после несколько внушительных порций кофе с молоком и армии булочек с медом, от которых его напрасно пыталась отучить обворожительная Лизхен, — ему сообщили, что господин Эйсбар был утром, не дождался и теперь вернется после обеда. Князю любопытно было взглянуть, как изменила лучшего режиссера империи заморская страна. Безусловно, на съемки он заслал сексота-переводчика. Кажется, Эйсбар жаловал Матвея Тимофеевича Птицына, любившего представляться «клиенту» матросом. Жовиальный человек — завитые усы, уютная основательность: таким неврастеники сразу доверяют. Надежный Матвей Тимофеич и руководил погрузкой пленок.