Колдовская любовь - Кэтлин Морган

Его глаз. Что делать теперь? Теперь, когда ему еще раз довелось выпустить на волю его сокрушительную ярость? Слишком просто будет снова и снова воспользоваться им, особенно для защиты Брианны. Но сам этот поступок был проявлением слабости. Освобождение от жесточайшего контроля и сдержанности после стольких лет леденило его до мозга костей. Ему было жутко.

Напрасно говорила Брианна, что он использовал свой глаз во благо, а не во зло. Она представить себе не могла ту дикую неудержимую радость, которую он испытал, отпуская на волю колдовскую мощь своего глаза. Она понятия не имела, как замечательно он себя чувствовал в этот миг. Даже сейчас желание вновь употребить эту убийственную Силу шевелилось в его сознании ноющим неотвязным зудом желания, тлеющим где-то в самой глубине его существа.

Он боялся этого чувства. Страшился своей особой Силы именно из-за ее жгучей притягатель-ности. Боялся ее, потому что она символизировала собой все, с чем он так долго боролся. А сейчас он чувствовал себя так, будто снова убил Рэнгора.

Эйдан размышлял о том, как долго сумеет он сдерживать таившееся в нем зло. Особенно теперь, когда он спустил с цепи свою способность убивать взглядом. Слишком легко вернулась эта Сила, слишком мощно проявилась, чтобы он мог отрицать правду. На этот раз, хочет он того или нет, но избежать противостояния с самим собой, с тем человеком, каким его сделала судьба, не удастся.

Путники скакали всю ночь и перед самым рассветом выехали на затопленные туманом луга. Брианна продолжала крепко спать, и Эйдан не будил ее, пока Люцифер наконец не потребовал остановки. Они остановились у прозрачного ручья, певшего свою веселую звонкую песенку посреди небольшой рощицы. Брианна проснулась, покачнулась на спине Люцифера, и принц, спешившись, снял ее с коня и поставил рядом с собой.

После ночи в седле ноги ее подогнулись, едва коснувшись земли. Эйдан опять подхватил ее, давая опереться на себя. Она подняла на него отяжелевшие от сна веки — и окончательно проснулась. Оглянулась в недоумении.

— Что не так, девочка? — спросил он, и губы его дрогнули в веселой усмешке. — Никак не сообразишь, куда попала?

Она еще какое-то время разглядывала его, потом покачала головой.

— Нет, хотя должна признаться, что не знаю, где мы находимся. Просто я никак не могла понять, что с тобой произошло. Ты как-то изменился, а я никак не могла понять, чем. — Она улыбнулась. — Потом я вдруг поняла. Это твоя повязка. Ты больше не носишь ее.

Эйдан задумчиво смотрел ей в лицй.

— И это тебя пугает?

— О нет, — рассмеялась Брианна. — Я уже говорила тебе, что волшебная сила сама по себе не злая. Она такая, какой делает ее человек, ею обладающий. А я знаю, что ты хороший, так чего же тут бояться?

— Больше, чем ты можешь себе представить, — неохотно пробормотал он. Отпустив ее, он махнул рукой в сторону ручья. Пойди умойся, если хочешь. Мы уезжаем через пятнадцать минут.

Брианна выгнула тонкую бровь и пожала плечами.

— Как вам будет угодно, милорд.

Эйдан долго смотрел, как она шла к ручью, потом вытащил повязку и надел ее. Затем обернулся к Люциферу.

— Ни слова, — предостерег он коня, почувствовав, что у того наготове язвительное замечание. Отпустив подпругу, Эйдан повел Люцифера ниже по течению на водопой.

Ровно через пятнадцать минут, освежившись холодной водой и быстро проглотив дорожный завтрак из кусков копченой говядины и остатков хлеба, они снова двинулись в путь. Под лучами восходящего солнца исчезал утренний туман, и мир превращался в умытую росой волшебную страну. От влажной земли поднимался пар. Брианна вдыхала сладкие лесные запахи. В дубовых и ольховых рощицах защебетали птицы. Шаловливый ветерок то ласкал щеки путников, то бурным порывом взлохмачивал волосы.