От ненависти до любви - Валентина Мельникова (2010)

– Я в своем уме! – разозлилась я. – Есть тому свидетельства, что Алтанхас – сильное божество у местного народа. Обряды возле него шаманы справляют. Жертвы приносят. Всегда огонь возле нее горит. Считается, если идол пропадет, то вымрет весь народ.

– И откуда ж такие подробности? – Шихан даже отставил в сторону кружку с чаем.

– Из достоверных источников, – ответила я, решив особо не распространяться, кто же являлся источником.

Но деды или сами что-то знали – зачем бы им тогда переглядываться? – или я их просто-напросто огорошила своими познаниями.

– Может, потому Макаровка и обезлюдела, что Алтанхас кто-то выкрал? – продолжала допытываться я.

– Марья, – покачал головой Шихан, – чушь городишь! На каких болотах этого идола прячут? Сколько лет тут живу, ничего не слышал. Сказок наслушалась?

– Да не сказки это, – не сдавалась я. – Мой отец искал Золотую Бабу в наших краях… А сейчас вон и Севка с приятелями отправился в болота на ее поиски!

– Твой отец? Севка? – Дед Шихан поперхнулся чаем и закашлялся.

Я несколько раз ударила его по спине.

– Что тебя поразило? Что у меня был отец? Или что Севка клад ищет?

– Откуда ты узнала? – Шихан растерянно смотрел на меня. Это было более чем удивительно.

– Об отце или о Севке? Неважно. Узнала, и все! Мои родители работали в той самой экспедиции, которая проводила раскопки в Макаровке. И не истукана там нашли, а золотую гривну и кое-что по мелочи…

– Ты была в музее? – Шихан поднялся на ноги. – Больше никто не мог сказать, только Курнатовский.

– И что в том крамольного? Или криминального? – Я поднялась следом и в упор посмотрела на Шихана. – Дед Игнат, ты все знаешь, не отпирайся! И Курнатовского, и о моих родителях! Я ведь вижу! Скажи, почему бабушка скрывала, как они погибли?

– Не сейчас! – Шихан отвернулся. – Это долгий разговор. – И тихо добавил: – Вернемся в село, поговорим!

– Хорошо, – я снова села, – дольше ждала, подожду еще немного.

– Пойду, дровец поищу!

Шихан подхватил дождевик, топор и торопливо ушел, растворившись в темноте.

Я с недоумением посмотрела ему вслед. Какие дрова? Что сейчас можно найти, если в двух шагах ничего не видно! Но тут поймала взгляд Маркела.

– Слухай сюда, – произнес он скороговоркой. – Я ведь не все рассказал. Игнат шибко ругается, когда про клады завожусь. Не верит он в них. «Ерунда, – кричит, – выдумка!» Но тебе скажу быстренько, пока старый дровец ищет. – С видом заговорщика Маркел поманил меня пальцем, чтобы села поближе. – Через пару дней вернулся я в тот курган с одним приятелем, – начал он рассказ с видом заговорщика. – Кирки прихватили, лопаты, даже лом не забыли. Хотелось посмотреть, что за той стеной прячется. Только обвал там случился, завалило вход. А мы все равно копать взялись. Через метр примерно наткнулись на настил из листвяжьих чурбаков. Вытащили мы их, чуть не надорвались. Через метр – еще один настил. А под ним комната – не комната, плитами выложена, а на них кресты выбиты. Православные… Но только мы одну плиту вверх потянули, как загудело все, засвистело… И земля как в воронку стала проваливаться… Ветер кругом поднялся! Деревья как спички ломал! Мы кирки побросали, лопаты… и – оттуда со всех ног… А потом слышал: провал там образовался… Громадный, но мы больше туда ни ногой!

У меня похолодело в груди, но я сдержалась и спросила спокойно, хотя почти не сомневалась в его ответе:

– В каком году это случилось?

– Да в конце семидесятых, наверно, – дед поднял глаза к небу, – врать не буду, точно не помню, в каком годе. Но экспедиция тогда на провал приезжала. Кто там работал и что нашли, сказать не могу.

– Что они могли найти, если там дед Маркел кайлой прошелся, – усмехнулась я. – Но ты говоришь: плиты не вытаскивал?

– Нет, – отмахнулся дед, – только попробовали, и как началось!

– Что ж раньше не рассказывал?