От ненависти до любви - Валентина Мельникова (2010)

– Шли? – удивилась я. – Я думала, кто-то один!

– Разуй глаза, – не очень учтиво посоветовал дед. – Трое их было. Следы похожи, но по размеру разные.

Я пожала плечами. Большой разницы в следах я не заметила, но решила промолчать. Зачем спорить с человеком, который в этом деле смыслит лучше меня. К тому же Олег поддержал деда:

– В одном сельпо сапоги покупали. Уж не в магазине ли нашего с тобой приятеля, Маша?

– У Севки? – удивилась я. – С какой стати? Он же вроде на Поганкину Марь собрался?

– Так тут до мари рукой подать, километра два всего, – вмешался в разговор Маркел и махнул рукой в сторону курчавых зарослей по другую сторону поляны. – Прям за кустами – старая лежневка. По ней когда-то из Макаровки на покосы ездили. Хорошие тут травы были, ох, хорошие!

Склонившись, он прошел вверх по ручью, остановился и посмотрел на нас.

– Понятное дело, с болота шли на Макаровку.

– Скорее всего, там у них машина, – заметил Олег.

– Ты хочешь сказать, что Сева с приятелями сейчас там? – спросила я.

– Кто их знает? – Олег нахмурился. – Но настроены они решительно.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты не догадываешься? – Олег в упор посмотрел на меня. – Думаешь, они нам обрадуются?

– И что ж теперь? Повернуть обратно? Или дождаться, когда они уедут?

– Ждать не будем! Но осторожность не помешает! Вот перекусим, чаю попьем и двинем. А там уж по обстоятельствам…

Олег обнял меня за плечи и притянул к себе:

– Не дрейфь, подруга! Мы о них знаем, они о нас – нет. И в этом наше главное преимущество! – И окликнул Маркела: – Дед, далеко еще?

– Часа два шкандыбать, – охотно отозвался тот. – На лошадях здесь несподручно. Сразу заметят. Тут рядом старый пастуший стан. Лошадей оставим, а сами налегке быстрее дойдем.

– Лады! – Олег с довольным видом потер ладони и подмигнул мне: – Чует мое сердце: не ждет сегодня Всеволод гостей! И стол вряд ли накроет.

Глава 28

Всякие я видела деревни. И где жильцов раз-два и обчелся, в основном глубокие старики да старухи. И «пьяные» – сплошь из алкоголиков. Там избы наполовину разобраны, а огороды заросли чертополохом в рост человека. И брошенные, где от домов остались одни фундаменты. Макаровка выглядела иначе. Казалось, ее покинули совсем недавно. Добротные бревенчатые дома неплохо сохранились, лишь краска на наличниках облупилась и крыши мхом поросли. На окнах виднелись выцветшие занавески, во дворах – детские качели, над крышами сараев – скворечники, поленницы дров под навесами. Лишь заборы повалились да огороды затянуло крапивой и вездесущим кипреем. И ни одного звука, обычного для деревни: ни крика петухов, ни мычания коров, ни веселой перепалки соседок… А что вы хотели? Брошенная деревня – она, как покойник, тихая…

Мы ни на минуту не забывали, что где-то поблизости находились люди – чужаки с неизвестными намерениями да Сева к ним в придачу. По этой причине мы осторожничали: передвигались перебежками от одного дома к другому, пригибаясь и озираясь по сторонам. Попутно заглядывали во дворы и палисадники, прислушивались, присматривались, но свежих следов не обнаружили.

Улица вывела к заброшенному кладбищу. Мы обошли его стороной. Заросшая грунтовая дорога миновала развалины длинных строений, похоже, коровников, и нырнула в лесок. Все это время Маркел плелся сзади, но мы его не торопили. Понимали: устал старик. Но, упрямый ведь, отдохнуть наотрез отказался.

Я иногда оглядывалась. Опустив голову, Маркел довольно резво перебирал ногами в стоптанных ичигах. Вместо посоха он приспособил палку с крючком на конце. Замедлив шаг, я пристроилась рядом.

– Дед, далеко отсюда до священной рощи?

– А тебе зачем? – Маркел с подозрением покосился на меня.

– Говорят, там раньше шаманы камлали. Хурулдай обряды проводил…

– Дался тебе Хурулдай, – скривился дед. – Не понятно разве: помер он давно!