Уснуть и только - Дина Лампитт (1996)

В атмосфере растущего взаимного возбуждения девушка прошептала:

– Позволь мне остаться по крайней мере на ночь, Роберт.

Он знал, что она, скорее всего, сумасшедшая, безусловно, опасна, а он просто дурак. Но, заключая ее в объятия, Роберт услышал свой собственный голос:

– Ты можешь оставаться здесь так долго, как только захочешь. Тебе понадобится совсем немного времени, чтобы окончательно свести меня с ума.

Больше они уже не говорили, и Роберт снова попал в головокружительный парадиз, где ему хотелось остаться навсегда.

С важностью простучав каблуками по мощенному булыжниками двору, мамаша Мауд, зловеще улыбаясь, подошла к дворцовой кухне. Главный повар специально послал за ней, желая послушать последние сплетни. И впрямь, какой это был замечательный, незабываемый год! Хватило бы одного открытия, что настоящий отец ребенка Деборы Бенджамин Мист, но потом выплыло наружу, что их амурные дела продолжаются, и Дженна, вернувшись домой, застала парочку на месте преступления. В результате произошла потрясающая, небывалая сцена, когда Дебора нагишом бежала через всю деревню, мужчины свистели, женщины кричали. «Шлюха!», а мальчишки швыряли ей вслед камни.

Разумеется, для Деборы это означало конец. Больше она никогда не осмелится сунуть нос в Мэгфилд. В тот же вечер Дебора исчезла, и с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. Кое-кто предположил даже, что она покончила с собой, но большинство склонялось к мнению, что она отправилась в Лондон и стала проституткой. Все это было загадочно и восхитительно.

Но история на этом не закончилась. Под влиянием всего случившегося Ричард Мейнард пил без просыпа и совсем забросил хозяйство, о покинутом родителями ребенке заботилась служанка, рассказывавшая, что хозяин никогда даже не смотрит на мальчика. Дженна же вернулась в дом Даниэля и, отказавшись от работы во дворце, вместо этого ходила помогать в Бэйнден. Но интереснее всего было поведение Бенджамина.

Мауд считала, что он все еще находится под воздействием колдовских чар Дженны, поскольку он выглядел измученным, осунувшимся и неухоженным, а его мечтательные красивые глаза воспалились и покраснели от недосыпания. Это вызывало законный вопрос: почему же, находясь фактически в рабстве у Дженны, он продолжал крутить любовь с Деборой? Мауд считала, что знает ответ, все дело в том, что Дебора использовала еще более сильное колдовство, для чего, по всей вероятности, прибегла к помощи потомков Мэйбл Бриггс, ведьмы, жившей и практиковавшей в Мэгфилде задолго до Алисы Кэсслоу.

В этот день, едва матушка Мауд уселась перед благодарной аудиторией, кто-то сразу спросил:

– Есть что-нибудь новенькое про Дженну?

У Мауд был готов ответ:

– Да, вчера вечером я заходила к Даниэлю. Она неплохо держится, часто ходит играть с этим бедным сироткой, ребенком Деборы, сыном неизвестного отца. Но, вне зависимости от того, Бенджамин его отец или нет, Даниэль поклялся, что убьет плотника, если тот не оставит в покое его дочь.

По комнате пронесся одобрительный гул: публика переваривала полученную информацию.

– Значит, он все еще докучает ей?

– Внутрь его не пускают. Он бродит вокруг дома Даниэля, умоляя Дженну поговорить с ним, всякую минуту, свободную от работы и сна. Но она отказывается иметь с ним дело. А прошлой ночью Даниэль, которому это надоело, вместе с парочкой приятелей швырнули плотника в реку и пообещали, что если он еще раз попадется на глаза Даниэлю, то так легко не отделается.

– Стало быть, она уже никогда к нему не вернется?

Мауд раскрыла рот, собираясь ответить, но ее опередил главный повар:

– У Дженны доброе сердце. Я думаю, он еще имеет шанс ее уговорить.

– Пусть теперь он ее приворожит! – предложил какой-то остряк.

Раздался всеобщий смех, к которому вынужденно присоединилась Мауд.