Уснуть и только - Дина Лампитт (1996)

Карета, в которой сидели мисс Люси Бейкер и мисс Генриетта Тревор, медленно катилась вниз с пригорка, когда неизвестно откуда взявшийся босоногий мальчишка, рискуя жизнью, вспрыгнул на подножку и, просунув в окно покрытую грязью физиономию, сказал:

– Простите, мисс Люси, джентльмен просил передать это письмо мисс Тревор. Это она?

– Да, – хором ответили обе дамы, широко раскрыв глаза, и Генриетта сказала.

– Я – мисс Тревор. Что это значит?

В это время Люси кричала кучеру, чтобы тот остановился, поскольку мальчугану все еще угрожала опасность быть раздавленным насмерть или по меньшей мере стать калекой.

– Не знаю, мисс, – признался ребенок, облегченно вздохнув, когда Карета наконец остановилась. – Джентльмен дал мне его и велел вручить мисс Тревор из дворца.

Ошеломленная и недоумевающая Генриетта дала ему монетку, мальчишка спрыгнул на землю и побежал прочь, с энтузиазмом подбрасывая свой честный заработок, а Карета вновь тронулась с места.

– Вы не собираетесь вскрыть его? – спросила сгорающая от любопытства Люси.

Генриетта повертела в руках письмо с грубой печатью, обратив внимание на твердый почерк, которым было написано «Мисс Тревор», и ответила:

– Я предпочитаю сделать это попозже, но, конечно, если вам не терпится узнать, от кого это письмо…

– Разумеется, я могу подождать, дорогая Генриетта, – опомнившись, сдержанно произнесла Люси.

Генриетта благодарно улыбнулась ей и спрятала письмо в перчатку.

Карета выехала из Мэйфилда по восточному тракту, но не повернула налево, в сторону Коггин-Милл, а покатилась прямо, по дороге, ведущей в Бэйнден. Преодолев очередной подъем, она въехала в красивые ворота и, обогнув зеленую лужайку по полукруглой подъездной аллее, остановилась возле Лакхерст-Холла – жилища хирурга Джона Лэнгхема.

Генриетта решила, что это самый экстравагантный дом, который она когда-либо видела. Задняя часть дома была древней, построенной еще во времена Тюдоров, и представляла собой часть фермерского дома с покатой крышей, сложенного из старинного кирпича, в то время как вполне современный фасад был закончен всего четыре года назад, в 1717. Ей никогда не приходилось видеть двух столь контрастирующих стилей – элегантный фасад с увенчанной портиком колоннадой и потемневшие от времени грубые камни простого деревенского дома.

Генриетта отвлеклась от изучения архитектурных особенностей дома, увидев, с каким энтузиазмом Люси выпрыгнула из кареты и направилась к распахнутым дверям, возле которых стоял лакей в ливрее. Ранее возникшее у мисс Тревор подозрение, что Люси влюблена в мистера Лэнгхема, подтверждалось. Ее немолодая подруга была охвачена запоздалой бурей страстей.

Дам провели в прохладный холл. Со второго этажа навстречу им уже спускался хозяин дома, подчеркнуто элегантный в своем темно-синем камзоле с расшитым золотом поясом и завитом парике. Он едва удержался от того, чтобы не броситься к Люси, а та, выглядевшая не менее нарядно в зеленом платье с золотистой нижней юбкой, натянутой на широкие обручи, сделала глубокий реверанс. Джон Лэнгхем помог Люси подняться и поцеловал ей руку, с глубоким чувством заглядывая в ее ясные глаза. Бедная Генриетта моментально почувствовала себя лишней и пожалела о том, что приехала.

Однако мистер Лэнгхем быстро пришел в себя.

– Дорогая мисс Тревор, как мило с вашей стороны навестить меня, к тому же в тот день, когда вы прошли сквозь столь тяжкое испытание. Прошу вас, проходите в салон, сейчас нам подадут чай.

Он повел дам наверх, поддерживая ничего не значащий разговор о погоде, и только когда Генриетта уже расположилась в удобном кресле, у нее поя вилась возможность заметить:

– Испытание оказалось не таким уж тяжелым, мистер Лэнгхем.

– Рад это слышать. Разумеется, этот человек виновен?

– Наоборот, – вставила Люси. – Генриетта обнаружила, что арестовали совсем не того человека.