Уснуть и только - Дина Лампитт (1996)

Старшие со снисходительной улыбкой взирали на нее.

– И все-таки придется вам подождать.

– А с вами когда-нибудь проводили такой опыт, Люси? – поинтересовалась Генриетта. – Вы испытывали это необыкновенное состояние?

– С Джоном я нахожусь в нем постоянно, – безрассудно, но весьма романтично откликнулась Люси.

Распрощавшись, Генриетта поспешила сесть в карету, чтобы предоставить влюбленным побыть несколько минут наедине.

Только поздно вечером, ложась спать после бесконечной карточной игры, Генриетта, наконец, вскрыла полученное днем письмо. Сидя на кровати в сползающей с плеч сорочке, она сломала печать и первым делом взглянула на подпись, уверенная, что прочтет там «Николас Грей». Но, к своему огромному удивлению, она увидела другое слово – «Чаллис». Вернувшись к началу, она прочитала.

«Дорогая мисс Тревор! Никакие слова не могут выразить ту бесконечную благодарность, которую я испытываю. Исключительно по доброте сердечной вы спасли жизнь совершенно чужого и незнакомого Вам человека. Более того, человека, который угрожал и испугал Вас.

Я считал бы огромной милостью, если бы Вы подарили мне возможность лично поблагодарить Вас. Я буду ждать Вас на холме в лесу за домом, который называют «Бэйнден», завтра в десять часов утра, и надеюсь, что Вы будете настолько добры, что придете.

Шлю поклоны и наилучшие пожелания незабываемой мисс Тревор.

Чаллис»

Генриетта сложила письмо. Главным ее чувством было удивление: мало того, что разбойник вообще умел писать, но к тому же он умел изъясняться таким высоким слогом! Задув свечу, Генриетта попробовала уснуть, но была слишком взбудоражена мыслями о завтрашнем свидании. Безопасно ли ей ехать одной? В конце концов девушка уснула, решив, что завтра рано утром потихоньку улизнет на верховую прогулку, избежав таким образом неусыпного надзора вездесущей Люси.

В соответствии со своим планом Генриетта встала раньше всех в доме и позавтракала в одиночестве. Затем, оставив записку, что вернется к полудню, она спустилась в конюшню и приказала оседлать резвую темную кобылку. Отказавшись от сопровождения грума, Генриетта выехала из Мэйфилда по восточному тракту.

Стояло ясное солнечное утро, но она заметила, что вдали, над горами, идет дождь. В воздухе опьяняюще пахло свежестью, ароматами промытой земли и напоенных влагой цветов. На минуту мисс Тревор остановилась, наслаждаясь видом зеленых лесов, округлых холмов, сверкающей голубизной апрельского неба. Внезапно ее охватило волнение, как будто всю жизнь она готовилась к чему-то необыкновенному, и наконец эта тайна вот-вот должна была ей открыться.

Свернув вправо, Генриетта галопом помчалась по лесу, проскакав над Бэйнденом, которым по-прежнему владел господин Глинда, то есть в данный момент ее четырехлетний брат Джон. Беспрестанно оглядываясь, Генриетта торопила лошадь – арендаторы Бэйндена, знавшие ее в лицо, могли удивиться, увидев ее прогуливающейся здесь в одиночестве. Однако она никого не встретила и благополучно достигла спасительной сени золотисто-зеленых деревьев.

Колокольчики, которые через несколько дней должны были превратить это место в ослепительно-синее озеро, уже стояли наготове стройными колон нами, опустив закрытые темные головки. Таким же темным был плащ ожидавшего Генриетту мужчины, который стоял возле своего привязанного к дереву коня. При ее приближении на его лице заиграла улыбка.

– Значит, вы все-таки пришли? – сказал Чаллис, протягивая руку, чтобы помочь ей спешиться.

– Да, – просто ответила она, соскальзывая с седла и стараясь держаться поодаль от него.

– Я рад.

Генриетта снова всмотрелась в это словно вырубленное из гранита лицо, которое делали живым только бездонные синие глаза.

– Я не уверена, что мне следовало приезжать.

– Почему же? Надеюсь, вы меня не боитесь? Мне бы этого очень не хотелось, мисс Тревор.