Уснуть и только - Дина Лампитт (1996)

– Мы должны также любить и лелеять друг друга.

– И какое же будущее ждет нас?

– Будущее… Будущее таково, что мы – все трое – останемся вместе… Навсегда.

Маркус медленно кивнул, и в то же время на задворках его сознания вдруг промелькнуло видение: трое мальчиков в туниках скачут на лошадях по залитому солнцем берегу.

Глава двенадцатая

Кабинет архиепископа в этот пасмурный полдень казался затянутым паутиной серых теней, в центре которой сидел сам паук в малиновом облачении. Готовый к отъезду, Стратфорд ожидал кого-то, неподвижно сидя в одиночестве, с лицом настолько безжизненным, что можно было подумать, что это мумия.

Правда, в ответ на стук он все же откликнулся: «Войдите», но выражение лица ничуть не измени лось, как будто он действовал и говорил автоматически, а душа его была занята чем-то другим. Однако взгляд, устремленный на вошедшего Маркуса Флавье, был острым и оценивающим, а голос, когда он предложил. «Можете сесть, если хотите», – вполне нормальным человеческим голосом.

– Вы посылали за мной, милорд?

– Да, Флавье. Я хотел поговорить с вами, то есть главным образом спросить, какой видится вам ваша роль теперь, когда мой брат женился?

Маркус помедлил.

– Я не знаю, милорд. Вы не давали никаких указаний. Желаете ли вы, чтобы я продолжал заботиться о вашем брате, или у меня теперь будут другие обязанности?

Последовала длительная пауза, в течение которой светлые немигающие глаза в упор сверлили Маркуса. Было так тихо, что можно было расслышать все отдаленные шумы дворца – от перепалки Веврэ с поваром до повизгивания запертой в конуре гончей.

Стратфорд сидел неподвижно, в упор глядя на Маркуса, и у того появилось неприятное ощущение, что архиепископ читает его мысли.

– Я хочу, чтобы вы продолжали присматривать за Колином, а также и за его супругой, – наконец промолвил Джон де Стратфорд.

Немного помолчав, Маркус натянуто переспросил.

– Вы желаете, чтобы я был и ее телохранителем, милорд?

Стратфорд кивнул, в его глазах появился блеск.

– Знаете ли вы, Маркус, что многие душевно больные похожи на диких зверей? – проронил он. – На хищников, которые удовлетворяют свои аппетиты – все свои аппетиты – так грубо и так часто, как только хотят?

Маркус замер под вселяющим в него ужас взглядом.

– Милорд?

– Но мой брат не из их числа. Он аскет, настоящий аскет во всех отношениях. Вы меня понимаете?

– Не совсем, милорд.

– Я хочу, чтобы вы совершили то, что должно быть сделано, Флавье. Я хочу, чтобы вашей главной задачей было обеспечить моему брату – и его жене – полноценную, насыщенную, счастливую жизнь.

Теперь уже не было никаких сомнений относительно тайного смысла его слов, но Маркус, боясь совершить непоправимую ошибку, продолжал настаивать.

– То есть, милорд, я должен позаботиться о том, чтобы их брак был счастливым?

Выражение лица Стратфорда мгновенно и неуловимо изменилось. Выбросив вперед белую руку, од ним мановением он заставил Маркуса опуститься на колени.

– Теперь, перед лицом Господа нашего, поклянитесь, что вы всегда будете молчать об этом, так же, как и я, – устрашающим полушепотом приказал архиепископ.

Послушно склонив голову, Маркус приложился к руке архиепископа, коснувшись при этом губами перстня – символа его власти.

– Клянусь.

– Да сохранит тебя Господь, сын мой. – Стратфорд встал, черты его приобрели обычное безразличное выражение.

Уже совсем другим, спокойным, лишенным эмоций голосом он объявил:

– Этой осенью дела заставляют меня быть вдали от Мэгфелда. Всеми домашними делами будет управлять Веврэ, а за безопасностью и здоровьем домочадцев проследите вы с сэром Полем.

Маркус поклонился, непокорная прядь упала на обтянутую кожей скулу.

– Я постараюсь, чтобы нес было в порядке, милорд.