– Ты очень часто говоришь о Сабине, как о ребенке, хотя ей ведь наверняка уже восемнадцать, – ответила Николь.

– Да, почти. Ее день рождения в ноябре.

– Прекрасный возраст, чтобы выйти замуж, не так ли?

– Конечно, это так. Но всякая возможность выдать ее замуж отпала из-за этой ужасной войны. Сейчас, когда распадаются семьи, а лучшие друзья убивают друг друга, найти подходящего молодого человека просто невозможно.

– Что же ты собираешься делать?

– Молиться, о том, чтобы это побоище поскорее закончилось. И еще о том, Арабелла, чтобы ты оказалась права, Джоселин поскорее вернулся и снял с меня всякую ответственность за Сабину.

– Бедняжка Мирод, – сказала Николь, погруженная в свои мысли, – твоя жизнь была совсем не из легких все то время, пока ты исполняла роль матери.

И без того невыразительное лицо золовки сделалось еще более непроницаемым:

– Это был мой долг.

– Да, но чего это тебе стоило? Неужели тебе не хотелось самой выйти замуж и родить ребенка?

Мирод села напротив нее и глотнула портвейна:

– Видит Бог, ты совершенно права. Один раз я была влюблена и хотела выйти замуж за одного очень благородного человека, хотя мой старший брат, герцог Эйвон, считал, что он недостоин меня.

– Почему?

– Потому что он был всего лишь сыном местного помещика. Хотя времена браков между людьми только одного сословия уже давно прошли, даже среди аристократической верхушки я успела испытать на себе всю их жестокость.

Николь стало очень интересно, она снова наполнила стакан Мирод и спросила:

– Но теперь-то все изменилось?

– Официально молодые люди должны спрашивать благословения у родителей перед тем как жениться или выйти замуж, но теперь, во всяком случае, так было до войны, дети получили возможность быть гораздо более самостоятельными в выборе супругов, даже среди аристократов.

– Ты хочешь сказать, что сейчас для того, чтобы жениться на ком хочешь, достаточно быть здоровым и способным вести половую жизнь?

– Боюсь, что сейчас наступают именно такие времена.

– А война все изменит еще больше, – задумчиво произнесла Николь. – Войны всегда все меняют.

Мирод удивленно посмотрела на нее:

– А ты действительно очень умна для своих лет, дорогая. Совсем неудивительно, что Джоселин так тебя любил.

– Любит, – поправила ее Николь, – он не погиб, Мирод. Я это точно знаю.

– Но откуда?

– Если я скажу, что мне нагадала это цыганка, ты ведь будешь смеяться надо мной?

– Совсем нет, – серьезно сказала Мирод, – много лет назад я сама ходила к цыганке в Дартмут… – она замолчала, отдавшись воспоминаниям.

– И что она тебе предсказала?

– Еще тогда, много лет назад, она предсказала мне твое появление. Она сказала, что я буду счастлива, когда последую совету того, кто будет казаться мне молодой девушкой, но которая будет мудрой, ее душа прожила несколько столетий. И это именно ты, Арабелла, – в волнении произнесла Мирод. – Она сказала, что ты переступишь порог моего дома, и вот ты здесь.

Николь лукаво улыбнулась:

– Не знаю, как насчет большого ума, но я действительно прожила несколько столетий.

Но Мирод уже ее не слушала, она вспоминала старое предсказание и даже слегка покраснела от удовольствия, а потом продолжила:

– Еще она сказала, что Ральф – это тот парень, которого я любила, – вернется ко мне, попросит моей руки, и я уйду вместе с ним.

– Возможно, так оно и будет. Но где он сейчас? Ты не потеряла с ним связь?

Неожиданно Мирод снова побледнела и стала очень серьезной:

– Некоторое время назад он забрал своих людей и лошадей и присоединился к войску графа Эссекса. Так что он теперь – член Парламента. Понимаешь теперь, что я испытываю?

– Прекрасно понимаю, но пусть это тебя не беспокоит. Если судьбой предначертано, что он приедет за тобой, значит, так тому и быть. И почему бы тебе не подготовить себя к этому?