Изгнание - Дина Лампитт (1995)

– Бедный Карадок, – произнесла она, – какую ужасную жизнь приходится тебе вести. Если я была несправедлива или груба с тобой, прошу, прости меня. Это потому, что, как я думала, ты меня недолюбливаешь. Но теперь-то мне известна истинная причина.

– Тогда в Йорке, после этого ужасного сражения, я понял, какая вы хорошая женщина, миледи, – просто ответил Карадок, и Николь вдруг поняла, что слова «хорошая женщина» действительно подходят к ней.

* * *

Осенние краски становились все ярче, а дни все короче; король начал продвигаться на север со своим десятитысячным войском. Десятого сентября он покинул Плимут. На следующий день, появившийся на берегу реки всадник так яростно зазвонил в колокольчик у переправы, что Карадок, оттолкнув начавшего было ворчать Джайлза, сам отправился на пароме на другой берег. Он переправил и лошадь, и седока, а когда они сходили на берег, то у слуги как-то странно блестели глаза, и Николь рискнула спросить:

– Хорошие новости?

– Да. Этот человек – личный посол короля, миледи, и он привез письмо от его величества.

Николь нетерпеливо разорвала пакет. Ей показалось, что гнетущая атмосфера, окружавшая ее последние несколько дней, как-то незаметно растаяла.

– Что там? – спросила Мирод, быстро вошедшая в комнату и не желавшая ничего пропустить.

– Король хочет заехать сюда с дюжиной близких ему офицеров. Армия расположится лагерем недалеко от Тотнеса, а сам он попросил разрешения остановиться у нас в доме и день-два отдохнуть от походной жизни.

– И когда они появятся?

– Послезавтра.

– Боже мой! Да у нас же полно работы! – воскликнула Мирод и бегом направилась в сторону кухни.

– Я сейчас быстро напишу ответ, – крикнула ей вслед Николь, – Карадок, ты не организуешь для посла что-нибудь поесть и выпить?

– Поручите это мне, – послышался низкий голос, и Николь с удивлением обнаружила, что «лисица» тихо вошла в комнату и уже давно стоит, молча слушая каждое слово.

Николь перевела взгляд с посла, – хорошо сложенного молодого мужчины – на Карадока.

– Я думаю, дорогая, что от тебя будет гораздо больше пользы, если ты поможешь своей тете, – сказала она сладким голосом и отвернулась.

Как только посол уехал, в доме воцарился приятный хаос по подготовке встречи дорогих гостей. Все обитатели немедленно начали готовить праздничный обед, согласно инструкциям, данным в книге Г. Макхама. Из Дарта были доставлены устрицы, а все остальное – из самого Дартмута. Даже у самого маленького члена семьи – Миранды – было полно работы: ей доверили мыть фрукты. Все спальни были вычищены и проветрены, а белые простыни, как флаги, свисали из каждого окна.

– Я поселю короля в спальне королевы Елизаветы, – объявила Мирод своей невестке.

– А она, что, здесь была? – удивленно спросила Николь, чувствуя, как по спине у нее пробегает холодок от одной мысли о том, что она дышит одним воздухом с великой английской королевой.

– Да, мой отец пригласил ее в Кингсвер Холл незадолго до конца ее царствования.

– Ну, и какая она была, родители не рассказывали?

– Рассказывали. Моя мать заявила, а сама она была тогда молодой и красивой, что на королеве был огромный рыжий парик, зубы у нее были черными и такими редкими, что можно было с трудом понять, что она говорит, едва прикрытая грудь ее величества была довольно морщинистой и низкой. А мой отец, который тоже был еще довольно молод и красив, утверждал, что королева была совершенна, как богиня.

– Как странно.

Мирод рассмеялась:

– Я думаю, что Елизавета имела талант кружить головы мужчинам, делая их слепыми, а женщины, между тем, могли рассмотреть ее более внимательно.

– А куда ты собираешься разместить королевскую свиту?

– Для этого я хочу использовать комнаты, которые сейчас занимаете вы. Так что я переселю тебя в комнату Джоселина, а Миранду – в детскую.

– Хорошо.