Изгнание - Дина Лампитт (1995)

– Это будут самые счастливые две недели в моей жизни, – ответил Джоселин. Джоселин и Николь долго стояли, махая вслед королевской процессии, а потом медленно вернулись в дом.

– Не слишком ли это долго для нас с тобой? – смеясь, спросила Николь.

– Я думаю, нет. Тем более что я хочу не только насладиться твоим обществом, но мне необходимо за это время сделать одно очень важное дело.

– Какое же?

– Изгнать из тебя дьявола.

– Какого дьявола? – удивилась Николь.

– Ты сама прекрасно знаешь, какого, дорогая. То, что ты называешь себя Николь, а не Арабелла, та странная ошибка при нашей первой встрече, когда ты сказала, что тебе около тридцати лет, потом ты ужасно кричишь по ночам, когда тебе снятся какие-то кошмары. Я даже прозвал тебя ведьмой, так как ты иногда знаешь, что произойдет в будущем. Теперь я намерен выяснить, почему с тобой это все происходит.

Она доверчиво посмотрела на него и взяла за руки, как бы стараясь предостеречь:

– Джоселин, я прошу тебя, не делай этого. Есть вещи, которые даже ты не сможешь понять, и я не перенесу, если это разрушит наши отношения.

– Но этого не может случиться, – ответил Джоселин, – единственная моя цель – помочь тебе. Я только хочу выяснить причину твоих ночных кошмаров и избавить тебя от них. Послушай, Николь, Арабелла, жена, в конце концов, мы живем в век, когда совершаются научные открытия, пусть даже сейчас этому мешает эта чертова война. Как ты можешь знать, что я что-то не смогу понять, что ты можешь меня чем-то удивить?

– Потому что я это знаю, – настойчиво повторила Николь, – оставь это, Джоселин. Из этого не выйдет ничего хорошего.

– Разреши мне самому решать, – не менее настойчиво произнес он и, взяв ее за локоть, слегка подтолкнул, заставив подняться по ступенькам, – и они оказались в лаборатории.

Комната была обставлена, как кабинет алхимика, на стенах висели полки, на которых стояло множество стеклянных и глиняных банок, в них были непонятные порошки, а в больших стеклянных колбах в жидкости плавали какие-то зародыши. Она увидела неведомые приборы, с подведенными к ним трубками и ретортами, похожие на примитивные перегонные аппараты. Посреди стола стояла большая ступа с делениями, а рядом – масляный примус и оловянная кастрюля. И еще там было много книг. Они лежали везде, даже на полу, многие были старинные, некоторые – в очень дорогих переплетах.

– Боже мой! – воскликнула Николь, удивленно оглядываясь.

– Ты здесь никогда раньше не была?

– Нет. Мне было неудобно вторгаться в чужие владения.

Он приподнял одну бровь:

– Ты считаешь, что сейчас это делаю я?

– Это не совсем так, но если ты так выразился, то я не могу не согласиться.

Он улыбнулся и осторожно взял ее за руку:

– Послушай, Николь. Если ты хочешь, чтобы я сейчас остановился, я остановлюсь. Я тоже не хочу вторгаться в твои личные владения.

Она растерянно молчала, и Джоселин, отвернувшись, взял лучину и зажег примус. Потом он поставил на него кастрюлю и начал в банке смешивать какую-то жидкость.

– Что ты делаешь? – спросила Николь, ей было интересно и страшно.

– Я готовлю одно старинное снотворное. Если уж я сам не могу помочь тебе избавиться от кошмарных снов, то, надеюсь, это поможет.

Николь покачала головой и опустилась на табуретку, стоящую перед столом.

– Теперь я понимаю, что мы никогда не сможем быть до конца близки друг с другом, если я не расскажу тебе абсолютно все. Но пожалуйста, помни: когда я закончу, ты будешь совершенно уверен в том, что я окончательно сошла с ума.

– Я так не думаю, – улыбнулся Джоселин.

– Но это будет именно так, – жалобно произнесла Николь.

«Ну как объяснить человеку, который не понимает, что такое гипноз, что произошло на этой злополучной вечеринке у Луиса?» – думала она про себя. Все еще не зная, с чего ей лучше начать, Николь замолчала.