Изгнание - Дина Лампитт (1995)

– Похоже, в соседней комнате кто-то есть. Надеюсь, это не один из многочисленных домашних котов, он же устроит там разгром и свалит все колбы и реторты, – с этими словами Николь вскочила и, подбежав к двери, распахнула ее, вглядываясь внутрь лаборатории.

Комната была погружена в темноту, в эти морозные зимние вечера темнело очень рано, слабый свет от таких же морозных звезд проникал лишь через покрытое морозными узорами окно. Николь, напрягая зрение, вглядывалась в темноту, потом сделала несколько осторожных шагов и вошла в эту «пещеру алхимика». Она услышала чье-то частое дыхание и тут же почувствовала сокрушительный удар по голове. Она не успела произнести ни звука и молча начала падать. Послышался звук бьющегося стекла – она задела одну из многочисленных полок.

Опять Николь увидела СОН, как будто ворвалась в него. Никогда еще ей не было так страшно. Родители стояли возле ее тела, на их лицах явно читалась неприязнь друг к другу, копившаяся на протяжении долгих лет. Рядом с ними находился врач – благородного вида седовласый мужчина, одетый во все белое.

– …Никакой надежды, – услышала она слова доктора.

Мать Николь судорожно всхлипнула, и Николь подумала, что для такой невозмутимой и холодной женщины – это слишком необычное проявление чувств.

– Совсем никакой? – переспросил отец.

– Я считаю, что никакой. Я бы посоветовал, чтобы этот аппарат…

Но Пьер Холл, поджав губы, бросил на него испепеляющий взгляд:

– Я хочу сказать, что мы это еще обсудим.

– Хорошо, – нахмурившись, ответил доктор.

– Мое бедное тело! – громко произнесла Николь.

В ответ на эти слова тело, лежащее на кровати, ее плоть, казалось, слегка вздрогнуло.

– Смотрите! – заверещала мать Николь. – Смотрите! Смотрите! Да смотрите же!

Потом вся эта сцена начала расплываться и удаляться, как будто Николь смотрела на все сквозь перевернутую подзорную трубу. Она почувствовала, что ее обнимают чьи-то руки, а из головы теплой липкой струйкой течет кровь. Она открыла глаза и увидела, что над ней склонилась Мирод, совершенно потрясенная случившимся. Николь увидела также, что в лабораторию вошел Карадок.

– Что случилось, миледи? – отрывисто спросил он, задыхаясь, как от быстрого бега.

– Я не знаю, я ничего не поняла. Леди Аттвуд показалось, что она услышала здесь какой-то шум, а потом мне послышался звук бьющегося стекла, я вбежала сюда и нашла ее лежащей на полу.

– На нее кто-то напал?

Мирод в изумлении уставилась на него:

– Конечно, нет. Ей, наверное, стало плохо, и, падая, она поранила голову.

Карадок почти грубо оттолкнул Мирод:

– Я отнесу ее.

– Только осторожней, она беременна.

– Тогда молитесь, чтобы с ребенком ничего не случилось.

Он поднял ее, в руках этого могучего человека она казалась легкой, как перышко. Сдерживая дыхание, он отнес ее в спальню и бережно уложил на кровать. Николь внимательно посмотрела ему в глаза.

– Там КТО-ТО был, – прошептала она так тихо, чтобы Мирод не могла услышать.

– КТО?

– Я не знаю. Я не разглядела. Но я совершенно уверена, что по голове меня УДАРИЛИ…

Но тут в спальню вошла Мирод, и они замолчали.

– Я сейчас же отправлюсь в Дартмут за врачом, – настойчиво сказал Карадок, вызывающе глядя на Мирод.

– Нет, подожди, погода просто ужасная, – взволнованно ответила она. – Мы с Эммет сами поможем леди Аттвуд.

– Если с ней или с ребенком что-нибудь случится, это будет на нашей совести. Не забывайте, что это ребенок лорда Джоселина. Можно мне взять экипаж? – спросил он так, будто не слышал, что ему сказала Мирод.

– Конечно. Но будь осторожен, дороги скользкие, как стекло.

– Вы тоже будьте осторожны, леди Мирод. В отсутствие хозяина, я – ее телохранитель и уверен, что она упала вовсе не сама.

Она посмотрела на него в изумлении:

– Что ты хочешь этим сказать?