Как ни странно, присутствия Демона там не ощущалось. Демон был резким, насмешливым, веселым и злым. Всего этого не было в том месте — или состоянии — в котором я оказалась.

Наверное, так мир выглядит для ребенка в утробе матери, пока он еще не вырос достаточно, пока там не тесно и он плавает внутри, ничего не ощущая, кроме любви и принятия.

Вот это состояние — оно стоило всего. И крови отданной, и крови забранной, и издевательств Демона и его поведения. Всего. Неужели это он называл «тяжелым» для меня переходом?

Ничего-то он не понимает.

Я так думала еще некоторое время. Сколько — не знала, потому что времени как такового в моей тьме не было. Мы стали с ней едины, у меня пропали все желания и стремления. Да и забот не стало. Вот бы тут остаться навсегда…

Но каждая беременность заканчивается родами.

Возможно, ребенку страшно рождаться, но пока его мир содрогается, выталкивая его наружу, он успевает смириться.

Даже при кесаревом сечении есть время, чтобы понять, что как прежде уже не будет, и с болью и шоком, но привыкнуть.

Тьма же отпустила меня мгновенно.

Вот я нежусь в ней и забываю даже собственные мысли.

А вот стою голая под выжигающим солнцем Камбоджи на лестнице, ведущей к вершине храма.

Вокруг, насколько хватает взгляда, расстилаются джунгли. Небо над головой белое и пустое. Под ногами темный камень, шершавый и грубый.

И кожа болит от солнца, от прикосновения к камню, от того, что ее больше не ласкает тьма.

И глаза болят от света, от необходимости быть открытыми, от ярких красок.

И сердце болит от того, что я не смогла остаться там, а приходится быть здесь.

Я даже не пытаюсь укрыться от солнца, не пытаюсь присесть, спрятаться, изменить позу. Каждое движение, даже опускание век причиняет мне боль. И слезы, что катятся из глаз, похожи на кислоту, разъедающую кожу на лице.

А напротив стоит насмешливый Демон и, улыбаясь своими тонкими губами, беззастенчиво рассматривает меня.

— Вот это была моя темная тропа. Надеюсь, тебе понравилось там со мной.

18. Я никогда не хотел воскресать, но иначе не мог

Он сощурился на солнце, и то даже как будто стало светить тусклее.

Это было кстати — укрыться тут было негде, а солнечные ожоги не добавили бы мне счастья в жизни.

— Вверх, — сказал Демон и побежал по ступеням на вершину храма до отвращения легко. Конеееечно, когда ты длинноногий вампир, тебе все просто!

Мне же было больно наступать на камни… да мне вообще было больно существовать!

Я мгновенно пересмотрела свои приоритеты и теперь крайне интересовалась тем, как заполучить способности Демона или хотя бы самого Демона, чтобы попадать во тьму почаще. Там было хорошо. Почти так же, как с Люцием во время секса, а с Маэстро, когда он притворялся человеком… И с Улей на кухне.

Ну да.

В сущности, это ничем не отличалось от крайне притягательных способностей других вампиров, это надо признать. Возможно, у кого-нибудь из них была какая-нибудь еще крутая способность, благодаря которой я бы могла лежать дома в кроватке и кайфовать вместо того, чтобы шарахаться по древним храмам Юго-Восточной Азии.

Это помогло мне немного прийти в себя. Как раз достаточно, чтобы посмотреть на вершину лестницы и понять, что там хотя бы есть каменный навес. Это помогло с мотивацией. Хотя карабкаться по грубо обработанным ступеням в такой дикой жаре было почти невыносимо.

Под навесом не так пекло, но воздуха все равно не хватало и было очень, очень жарко. Помогали только мысли об оставшейся дома зиме. Я покосилась на Демона во всем черном и подумала, что временами голой быть не так уж и плохо.