Еще одна темная половина - Ашира Хаан (2020)

Белобрысая тварь умеет подключаться ко мне даже когда я в режиме темной богини.

Но сейчас я не возражаю, потому что его чувства — как зимнее терпкое вино. Очень густое, пьянящее, бьющее по всем рецепторам то сладостью, то горечью, то бархатной ночью и просверками кинжалов в ней, а потом отступающее, оставляя почти грубый привкус алкоголя.

Только вместо алкоголя — его желание.

Я бы даже сказала — похоть.

Нестерпимая тяга ворваться, воткнуть, войти внутрь…

— Выебать. Слово, которое ты ищешь — выебать, — комментирует Люций. И он чертовски прав.

Хочется раздвинуть ноги, подтащить его к себе, ощутить тяжесть и твердость тела, застонать от холодного и плотного, что врывается и наполняет. Хочется выгнуться навстречу, ощутить боль, когда он достигает предела и выгнуться еще сильнее, чтобы боль стала плотнее и реальнее.

И это мое — хочется, которое я посылаю ему, а он посылает мне свое — стиснуть, зарычать, сжать горло, облизнуть сосок до твердости и прокусить до крови, входить, чувствуя, как пульсирует и сжимается плоть вокруг, чувствовать боль — потому что чересчур узко, нужно продираться, но горячее тело извивается и нет даже секунды, чтобы позволить ему увлажниться внутри — надо брать, глубже, сильнее, чаще, чтобы кричала, кусалась, вырывалась, а когда захрипит и забьется в судорогах — воткнуть в горло клыки и позволить частице тьмы перелиться и забить вены самой болезненно-сладкой наркотой в мире.

— Чувствую себя лишним, — откашливается Демон. Еще бы — я чувствую его тоже. Тьма во мне жаждет с ним слиться, но ловит только его потребность кожей к коже быть с Люцием.

— Какой-то хренов промискуитет, — качаю я головой. — Из-за чего ты так взбеленился и полез драться, если просто хотел потрахаться?

— Из-за тебя. Почему он, твоя темная половина, не уничтожил того, кто причинил тебе боль? Если даже я хочу это сделать так сильно… — Демон сжимает ладонь, позволяя когтям пронзить его собственную кожу и показывает, как капает на простыни его черная кровь.

— Люц, выпусти ты его, — говорю я устало. — Или я пока пойду кофе попью, пока вы закончите… неважно даже, что именно.

Люций скатывается с Демона и падает на подушки, моментально принимая позу и вид максимально расслабленного и довольного жизнью сибарита. Коротким жестом подзывает меня к себе, и я, не успев даже задуматься, падаю в его руки, прижимаюсь и тоже становлюсь довольна жизнью.

— Что ты с ним сделал бы? — щурится Люций, лениво дотягиваясь, чтобы пнуть Демона на другом конце кровати.

— Оторвал бы голову, — не задумываясь, говорит тот. — Нет, слишком быстро… Наслал бы поедателей плоти и все время, пока они жрут, рассказывал бы, какой он ублюдок. И отрезал бы пальцы… И… Нет. Пожалуй, не так, — Демон прерывает сам себя и хмурится. — Нет, сначала я его достаточно долго подержал висящим на уровне седьмого этажа…

Я оглядываюсь на Люция и улыбаюсь.

Он смотрит на меня — ну да. Мы друг друга поняли.

— Вот-вот, братец, — говорит он Демону. — Вот-вот…

— То есть, ты просто не смог выбрать, да? Что же ты предлагаешь?

— А ты подумай.

Демон смотрит на него пристально и пугающе. Все еще как на врага. А потом поворачивается ко мне и только роняет:

— Алин?

— Именно, — с довольным видом откидывается на подушки Люций и запускает пальцы мне в волосы. С некоторых пор он полюбил ими играть не меньше, чем я — его. Может, у меня и подхватил через нашу странную связь.

— Алин, хочу ли я уничтожить твоего бывшего бойфренда? Оторвать голову? Окунуть в кислоту? Выкинуть с седьмого этажа? — Демон делает такие паузы, словно предлагает мне отметить галочкой самые интересные пункты.

Я смотрю на Люция. Потом на Демона. На темного и жаркого Демона, от взгляда на которого у меня что-то сжимается внизу живота. Но спать я с ним больше не буду. Хватит разврата.

И вспоминаю.

Вспоминаю Андрея.