Перст судьбы - Елизавета Дворецкая (2012)

Давно позади осталась Юрканне, уже совсем не заметная под нападавшим снегом. Если не знать, что здесь была кюля, то и не догадаешься. Только весной, когда снег растает, обгорелые остатки пертей снова покажутся на берегу.

— Что ты думаешь делать потом? — как-то спросил Селяня у Пето, когда они вечером сидели у костра. — Ты ведь остался один в своем роду. Ты не вернешься… туда? — Он неопределенно мотнул головой назад, понимая, что в Юрканне возвращаться особого смысла нет.

— Я возьму с братьев Тарвитты выкуп за всех погибших и заведу свое хозяйство. — Пето уже все продумал. — И женюсь. Но не сейчас. Через несколько лет. А пока буду в дружине. Но если все-таки кто-то остался… — Он не разрешал себе особо надеяться. — Тогда, конечно, мы найдем новое место и будем жить, как прежде. Я возьму сестрам в мужья «домашних зятьев»,[37] чтобы нам не пришлось разлучаться, и наш род скоро снова станет сильным.

— Хорошо, если они согласятся, — хмыкнул Селяня. Он сам не пошел бы в «домашние зятья» к Пето, как бы сильно ему ни нравилась Ильве. — Ведь их род может оказаться слишком высок для этого.

— А я поищу себе зятьев попроще и из родов победнее, чтобы они охотно признали мое главенство за то, что я стану их кормить. — Пето, как видно, тоже кое-чему научился у Хрёрека.

Через несколько дней пришли вести, которые весьма обрадовали Пето и обнадежили его побратимов. В одной из кюлей им сказали, что в Ротко появились молодые рабыни.

— Ох, какая трудная жизнь у нас в последние годы! — причитал старейшина, Пуро-ижанд. — Мы сами питаемся одной похлебкой из ершей, боги забыли нас! Всю зиму мои сыновья валили лес под пал, но урожай был такой худой! Наших трех коров задрали волки, и теперь у меня всего скота — Клюква на болоте, Брусничка в бору да Земляничка на пригорке.[38] Моя жена умерла, и за домом некому глядеть…

— И мыши вылакали все пиво, — окончил Деленя. — За умершую жену платить дань не надо. Говоришь, ты и сыновья? Кто еще есть в доме?

— Больше никого! Мои сыновья не женаты, у них нет детей, а сейчас они в лесу на лову. Когда они вернутся, мы отдадим вам их добычу, если она, конечно, будет! Но с добычей в этом году так плохо, говорят, что нойды племени бепси[39] переняли к себе всю дичь, а наши леса оставили пустыми!

— Не женаты? — отозвался Селяня. Он вел большую часть переговоров, поскольку хорошо знал язык чудинов. — Бедный ты старик, и дети у тебя никудышные — не могут ни сосватать, ни украсть себе жен! Но тогда почему у вас в доме целых девять ложек?

— Ложек? — Старик в недоумении вытаращился на него.

— Точно! — Селяня кивнул на Терпеня, которого посылал проверить избу. Тот стоял перед дверью, держа целую россыпь деревянных ложек, причем все были промасленные и пообгрызенные. — Если вас только четверо, для кого еще пять? Или ты не знаешь, что если держать в доме лишние ложки, то ими из вашего котла будет есть лембо?

В хлеву действительно не пахло свежим коровьим навозом, и теснились там под берестяной крышей лишь четыре козы. Но если хитрый Пуро и отослал домочадцев пересидеть в лесу, чтобы не платить лишних куниц, то убрать лишние ложки ему в голову не пришло.

— Мои бедные дочки! — Пуро скривился и попытался заплакать. — Их было у меня четыре, но одну я отдал замуж, две пропали в лесу, а еще одна умерла, несчастная, от непосильной работы после смерти матери!

— А их ложки ты сохранил на память и нередко окунаешь их в похлебку и кашу, чтобы не скучали! Глупый ты старик, не называй умершими живых людей, ведь боги все слышат! Расплатиться шкурками тебе дешевле обойдется. А если шкурок нет, то отдай нам одну дочку, откупишься за… — Селяня быстро прикинул численность обитателей поселка, — за восемь лет! Иначе нам придется забрать тебя, а твоей стоимости хватит всего-то года на три.