Перст судьбы - Елизавета Дворецкая (2012)

— Вставай! Не лежи, замерзнешь! — Она потянула его за собой, и Стейн наконец выкарабкался из снега, встал, пошатнулся, но устоял. Подвигал руками-ногами, разминаясь, убедился, что все в порядке, и понемногу пришел в себя.

— Как ты меня нашла? — хрипло спросил он. — Тебя не будут искать?

— Там Яромила! — Девушка коротко и беспокойно засмеялась. — Ее Велем уговорил. Он свою бывшую «стаю» собрал, пока никто не знает, что он вернулся, уговорил Яромилу с ними «волчицей» быть и пошел дурить Селяню. Ну, пойдем!

И потащила его за собой.

Пробравшись через истоптанный снег, где еще валялись палки, оторванные хвосты и брошенные личины, а то и их недавние хозяева, она свернула на какую-то тропинку, миновала еще несколько домов, спустилась ближе к Волхову. Тут им пришлось пробираться уже без тропинки, по колено в снегу. Стейн даже подумал, что Велемила ведет его на тот берег, но тут впереди показалось что-то темное — еще один домик, низкая земляная изба, от которой виднелась только крыша, тоже покрытая целыми сугробами. Здесь колядки петь явно не имела смысла: изба была пуста и необитаема.

Велемила скользнула вниз, к двери, навалилась на нее. Стейн хотел помочь, но дверь довольно легко поддалась, и они очутились в темных тесных сенях. Здесь уже можно было двигаться только на ощупь, но Велемила отлично знала, что тут где. Потянув внутреннюю дверь, она ввела Стейна в истобку, велела стоять на месте, что он и исполнил, поскольку не видел даже собственных рук. Впереди застучало, посыпались искры, одна из них выросла и окрепла, потом родился крошечный лепесток огонька — и Стейн наконец увидел сперва руку девушки, держащую тонкую лучину, потом слабый красноватый отсвет пал на лицо. Конечно, это была Велемила. И Стейну казалось, что он во сне видит это лицо, такое знакомое и какое-то новое после долгой разлуки, словно солнце, заново рождающееся из тьмы Бездны и освещающее собой изначальный мрак.

Велемила тем временем зажгла лучину в светце. Этого света было мало, чтобы толком оглядеться, но Стейн заметил рядом прялку с торчащей кудельной бородой. В избе, не топленной со вчерашнего дня, было прохладно, но все же гораздо теплее и суше, чем снаружи.

— Кто здесь живет, чей это дом? — спросил он.

— Никто. Это вдовы Родоумихи изба, да она в Ярилиной Горе засела, будто княгиня. А здесь теперь девичья беседа, мы собираемся с моей «стаей». Вот, Смолянка, крикса полуночная, ускакала вчера, «бороду» бросила. Я недоглядела, ну, сейчас тебе кикимора напрядет, мало не покажется!

Велемила ловко вытянула из кудели несколько толстых, неровных обрывков нити и повесила их на лопаску, а остатки ободрала и побросала на пол. Потом подняла глаза на Стейна. Возня с прялкой помогла ей слегка успокоиться: почему-то ее била дрожь и чуть ли не впервые в жизни она не знала, что сказать. Она очень хотела видеть Стеню, но теперь, когда увидела, не верила, что все это происходит на самом деле.

Он все еще стоял возле двери, и она едва угадывала его в темноте. Это был даже не он, Стейн сын Бергфинна, которого она так ждала, а какое-то новое существо, лесное, чуждое и пугающее. Она почти не различала его лица и видела только какой-то ворох полуразодранных шкур.

— Не бойся, иди сюда. — Она подошла, взяла его жесткую руку, еще прохладную после возни в снегу, и потянула за собой к лучине, усадила на лавку, в пятне света.