Все на продажу - Кэндес Бушнелл

Прогулка была скорее всего прологом перед сексом, однако Рашид не торопился: рассказывал историю отеля, мебели, картин. Джейни была поражена обширностью его познаний — доживи она до ста лет, все равно столько не узнала бы. Она еще раз убедилась, что очень плохо образована и, возможно, такой и останется; оставалось надеяться, что ее невежество не очень бросается в глаза. Эстелла сыпала дурацкими замечаниями, между ней и Джейни даже завязалось соревнование: на каждое

Глупое высказывание Эстеллы Джейни пыталась ответить глубокомысленным вопросом к Рашиду. Ей хотелось, чтобы он оценил ее ум, увидел, что она не чета Эстелле…

В апартаментах обнаружился даже бассейн. Это был единственный бассейн в гостиничном номере на всю Францию; по словам Рашида, плитку с изображением Посейдона, которой было выложено дно, привезли из Италии двести лет назад. Не зная, кто такой Посейдон, Джейни все же уставилась с умным видом на бородатого мужчину с трезубцем.

Рашид извинился и отвел Эстеллу на противоположную сторону бассейна. После короткого разговора она кивнула и вернулась к Джейни. Рашид остался у двери.

— Ты ему понравилась. Он желает показать тебе свою спальню, — сказала Эстелла шепотом.

Джейни со страхом ждала этого момента, но как ни странно, когда он настал, она не испугалась, как будто стерлись все границы между фантазиями и реальностью. Она задорно улыбнулась Эстелле. От недавнего намерения отказаться не осталось и следа, наоборот, она уже испытывала нетерпение. Она направилась к Рашиду, он встретил ее кивком и, выведя за дверь, изящно взял под руку.

Спальня была большая, над кроватью громоздился балдахин. Только жест, которым он приказал ей снять трусики, напомнил Джейни, что она почти девственна. Сексом она занималась трижды, со студентом-американцем, с которым познакомилась в Милане. Это было больно, не очень интересно и, к ее удивлению, не разбудило в ней никаких чувств. Когда это происходило, собственное тело будто становилось чужим, она как бы парила над ним, со скукой наблюдая за событиями; студент не мог не заметить ее безучастности. Это его оскорбило, разозлило, и в конце концов он обвинил ее во фригидности. Обвинение прозвучало на террасе кафе, за кофе, и Джейни чуть не разрыдалась от стыда. Она была готова ему поверить. Лишившись от ужаса дара речи, она встала и зашагала прочь. Поняв, что он не собирается ее догонять, она расплакалась. Потом, обдумывая все это, она решила: причина в том, что ее совершенно к нему не влекло. Он был патологическим чистюлей: беспрерывно мыл руки, в кафе протирал столовые приборы влажной салфеткой, всегда имея на этот случай упаковку в кармане.

Сейчас, сидя на кровати без трусиков, скрестив ноги, Джейни наблюдала, как Рашид расстегивает брюки, и тоже ощущала безразличие, слегка окрашенное любопытством. Она лениво гадала, что он будет делать: свяжет ее, возьмет силой? Такая перспектива не казалась ей неприятной, но ничего похожего ее не ожидало, достаточно было посмотреть, как аккуратно он складывает на скамеечке свои длинные английские трусы. Рашид уже был готов ею овладеть: член у него оказался крупнее, чем у студента в Милане, и гораздо темнее, с кончиком кофейного цвета. Он потянулся к Джейни, и ей показалось, что он собирается ее поцеловать, но он только расстегнул три верхние пуговицы на ее платье, чтобы достать ее груди и задумчиво их рассмотреть. Ласк не последовало. Он поднял ей подол и аккуратно развел ноги. Джейни опрокинулась на спину.