Все на продажу - Кэндес Бушнелл

Но на следующий день возобновились удручающие просмотры. То же самое было и днем позже. В среду Джейни чуть не разревелась, когда услышала от Жака, что, несмотря на ее участие в одной рекламной кампании, он будет вынужден отослать ее обратно в Нью-Йорк, если она не поторопится с поиском новой работы. Поэтому в четверг, беря у Эстеллы билет на самолет до Ниццы на свое имя, она была слишком огорчена и утомлена, чтобы отказаться.

То была линия наименьшего сопротивления. Она все время ее придерживалась.

Сначала в Сен-Тропезе было здорово, как и обещала Эстелла. Каждый день «официально» начинался в два часа коллективным ленчем в пляжном ресторане «55», далее в «Ла Вуаль Руж», где женщины танцевали на столиках, сбросив бюстгальтеры, и где выпивалось несчетное количество бутылок шампанского. После недолгого сна на яхте — утомительная череда вечеринок, заканчивавшаяся в каком-нибудь клубе. Никто не ложился спать раньше шести утра, женщины никогда ни за что не платили. Французская Ривьера оказалась сплошным развлечением, и Джейни быстро уяснила, что на свете больше всего ценятся молодость и красота. Ум не требовался, наоборот, вызывал неудовольствие; хватало поверхностного совершенства, легко достигаемого при помощи модной одежды и готовности от всего и всех получать удовольствие, не обращать внимания на чужую нескромность (или отпускать по этому поводу забавные шуточки) и никогда не показывать своих подлинных чувств.

Но, проведя на яхте Сайда с Эстеллой и другими распутниками несколько дней, Джейни увидела, что можно стремиться и к более значительным высотам. Сайд считался богачом, тем не менее он и его помешанные на удовольствиях приятели не принадлежали к числу самых состоятельных людей. Куда бы Джейни ни посмотрела, повсюду она видела людей еще более изысканных, более искушенных и уже подумывала о том, чтобы преодолеть новые ступеньки воображаемой лестницы, ведущей вверх.

Во вторую субботу, ближе к полудню, в гавань Сен-Тропеза вошла огромная яхта. Джейни и Эстелла загорали с голой грудью на палубе яхты Сайда и так были поглощены беседой, что сначала не заметили вновь прибывших. Эстелла красила ногти на ногах. Джейни видела, что она нервничает.

Причина была Джейни хорошо известна: Эстелла считала, что она «выпендривается». После той ночи в Париже

Джейни сдержала по крайней мере одно из своих обещаний: категорически отказывалась от кокаина. Этим она превращала себя в чужую для остальных, делала напряженной атмосферу на яхте.

— Почему бы тебе не быть немного… посговорчивее? — спрашивала Эстелла. Джейни знала, что подразумевается секс с друзьями Сайда.

— Если мне надо нанюхаться, чтобы с кем-то переспать, то я против, — упорствовала Джейни.

— Ты несешь чушь! — возмутилась Эстелла. — Если не нанюхаться, то сексом не займешься — слишком скучно. Да и с Рашидом ты этим занималась…

— Это другое дело, — сказала Джейни. Она сама точно не знала, в каком смысле «другое», но прозвучало это внушительно.

— Не пойму, зачем я взялась тебе помогать, — сердито проговорила Эстелла, опуская кисточку в пузырек с лаком и завинчивая крышечку. — Если ты не будешь как все, я не смогу тебя прикрыть. Мужчинам надоедает платить за упрямых женщин. Если честно, я их не виню.

Джейни разглядывала ногти на руках и хмурилась. Дело было не в ее отказе «быть как все», а в том, что ее не устраивали приятели Сайда.

— Ну? — спросила Эстелла.

— Я… — Но Джейни не дал договорить длинный низкий корабельный гудок.

Эстелла вскочила и подбежала к ограждению. Огромная белая яхта медленно приближалась к ним. На корме были закреплены катера, наверху красовался вертолет. По сравнению с ней девяностофутовая яхта Сайда выглядела как гребная лодка.

— Это яхта Рашида, — доложила Эстелла, сосредоточенно щурясь. — Скажу Сайду, чтобы он туда сходил и сообщил, что мы здесь.