Все на продажу - Кэндес Бушнелл

За заказом к столику Дженни подошел сам Уэсли. Настроение Джейни вдруг изменилось на 180 градусов. Видя, как он наклоняется к кинозвезде, показывая ей что-то в меню, она поняла, что с ней он никогда не был столь услужлив, хотя она много месяцев оставалась его постоянной клиенткой. Она уже кипела: почему она должна терпеть, когда ее отвергают, отдавая предпочтение какой-то Дженни Кадин? Она вправе соперничать с ней красотой; поглядывая на актрису краешком глаза, она в этом убеждалась. Первое впечатление от Кадин было великолепным, но при внимательном рассмотрении оказывалось, что у нее не самая безупречная кожа, нос кривоват и длинноват… Глядя, как та разворачивает салфетку и королевским взором окидывает публику, Джейни думала: почему бы ей самой не стать кинозвездой? Как глупо было пытаться стать продюсером! Славу таким способом не завоюешь. Если разобраться, чего бы ей сильнее всего хотелось, то, конечно, как можно больше уважения. Всегда получать лучший столик в любом ресторане — вот предел ее мечтаний! Быть яркой звездой всегда и везде.

А потом произошло нечто ужасное.

Рекламный агент Дженни Кадин озиралась, чмокая, как рыбка гуппи в поисках корма. Ее взгляд упал на Джейни — и лицо превратилось в ледяную маску. Наклонившись к Дженни, она зашептала ей на ухо. Дженни Кадин покосилась на Джейни, широко раскрыла глаза, опустила голову и покивала. Вслед за чем Дженни и ее спутница встали и демонстративно удалились.

В ресторане повисла удивленная тишина, но, как всегда бывает в таких ситуациях, кто-то продолжал говорить. Это была женщина за соседним столиком. Ее слышал не весь ресторан, но до Джейни и Патти доносилось каждое слово. С тем же успехом она могла бы сидеть вместе с ними, так отчетливо ее было слышно.

— А все эти скандальные сестры — Джейни и Патти Уилкокс. Одну прозвали модельной проституткой, другая вышла замуж за рок-певца. Он обрюхатил какую-то певичку, и эта, помоложе, угодила в каталажку…

— Лучше уйдем! — взмолилась Патти, кидая на стол салфетку.

У Джейни закружилась голова. До ухода Дженни Кадин ее еще терпели, но теперь отношение ухудшилось, посетители уже не скрывали враждебности. Джейни уставилась в пол, стараясь не разреветься. «Переживу, — думала она. — Это еще не самое страшное Другим выпадало и не такое».

— Джейни… — тихонько позвала Патти.

— Если ты меня здесь оставишь, я умру, — сказала Джейни. Пришел официант с двумя тарелками салата. Он держался подчеркнуто холодно.

— Мы не будем есть горячее, — тихо сказала ему Патти. — Принесите, пожалуйста, счет.

— Конечно, — сказал официант, не глядя на них.

— Джейни, — не выдержала Патти, — зачем тебе все это? Разве ты не видишь, что все кончено?

Джейни не ответила. Она гоняла вилкой листок салата по тарелке.

— Зачем тебя сюда потянуло? — не унималась Патти. — За чем тебе вообще этот мир?

— Патти… — Джейни вздохнула.

— Конец, — повторила Патти. — Для нас с тобой Нью-Йорка больше не существует. Не знаю, как поступишь ты, а мы с Диггером переезжаем в Малибу. Мы купили дом. Диггер на год уходит из группы.

— Чудесно, — отозвалась Джейни безжизненным тоном. Казалось, она не слышала ни слова.

— Джейни… — Патти дотронулась до руки сестры, слегка ее тряхнула. — Придется тебе меня выслушать. Ты должна покинуть Нью-Йорк. Здесь для тебя ничего нет, может, никогда и не было. Тебе надо найти что-то настоящее. Ты живешь в мире фантазий. Это продолжается с тех пор, как ты вернулась тогда из Европы.

Джейни не ответила. Официант принес счет. Патти открыла сумочку, повозилась с бумажником и достала пять двадцатидолларовых бумажек. Положив деньги на стол, она встала.

— Слишком много, — прошептала Джейни. Патти молча на нее посмотрела.

Вид денег немного оживил Джейни: она тоже встала и с гордо поднятой головой прошагала через ресторан в вестибюль. Девушка в гардеробе молча подала им пальто. Когда они одевались, к ним вышел Уэсли.