Любовь игрока - Джо Беверли (1997)

При мысли об этом щеки Порции порозовели, но она знала, что это правда. Ей было двадцать пять лет, и она была уже достаточно сведуща, чтобы понимать, как страсть может овладеть даже самым разумным человеком. Сколько ни сопротивляйся этой мысли, но факт остается фактом: ее физически влечет к Брайту Маллорену, и влечет со страшной силой.

Ее тело реагирует на него, и прошлой ночью она во сне…

Порция постаралась отогнать стыдные мысли и принялась вновь выковыривать монеты.

Если Оливер свихнется от игры в карты, то она свихнется от другого, и тогда все пойдет прахом.

«Но у меня не просто голая страсть, — рассуждала Порция. — Он красив, воспитан, прекрасно говорит».

Ей всегда нравились мужчины с живым умом и чувством юмора. Будь он на ступеньку ниже и не игрок…

— Черт тебя побери, — прошептала Порция в адрес закатившейся монеты, но эти слова предназначались далеко не ей. — Ты просто мужчина, ни больше ни меньше, и мужчина не для меня.

Порция пересчитала монеты. Вместе со спрятанными и теми, что были у нее в руках, у них оставалось немногим больше ста гиней. Целая куча денег, если, конечно, Оливер не будет проигрывать по семьдесят гиней в день.

Покончив с финансовыми делами. Порция принялась за другие. Ей необходимо было написать письмо домой и сообщить, что они немного задерживаются. Ханна Апкотт была уверена, что ее сын и дочь в Мейденхеде, и ждала вестей от них.

Однако вместо письма Порция принялась рисовать портрет Брайта Маллорена. У нее были определенные способности к рисованию, и ей удалось ухватить сходство тонких черт его лица, но в портрете не было присущего Брайту очарования, которое так ее завораживало.

— В нем нет ничего завораживающего, — прошептала Порция, оттеняя его глаза, чтобы подчеркнуть их глубину.

Ничего не получилось. Порция была уверена, что никто даже и не узнает Брайта.

Она скомкала бумагу и бросила ее в огонь.

Вместе с рисунком она постаралась выбросить из головы и того, кого рисовала.

Глава 7

Порция в одиночестве ела обед, принесенный сыном хозяйки из дешевого ресторана. Когда миссис Пинней пригласила ее на чай, она с радостью согласилась, но там на ее голову обрушился град назойливых вопросов.

Оливер вернулся домой только в полночь. Бросив грубо «спокойной ночи», он удалился в свою комнату. Проснувшись в полдень, он потребовал завтрак.

Порция поставила на стол хлеб и масло, вскипятила чайник, и все это время ее неотступно преследовала мысль, где брат провел вечер. Настроение Оливера было мрачным, и он казался ей совсем чужим. С целью втянуть брата в разговор она передала ему просьбу миссис Пинней относительно замков.

— Я тоже считаю, что нам надо остерегаться воров, — ответил он, поднимаясь из-за стола, — а поэтому решил, что мне лучше самому хранить деньги.

— Почему? — спросила Порция, растерявшись.

— Потому, что это не женское дело.

— Я не возражаю, если деньги будут у меня. Оливер исподлобья посмотрел на нее.

— Отдай мне деньги, Порция.

Раньше Порция никогда не боялась брата, но сегодня его хмурый вид не предвещал ничего хорошего, поэтому она не стала спорить и молча принесла узелок с деньгами.

Нахмурившись, Оливер взвесил узелок на ладони, затем высыпал монеты и пересчитал их.

— Черт возьми, здесь едва наберется шестьдесят гиней! Где же остальные?

— Я заплатила за квартиру вперед.

— Разрази тебя гром, Порция! Какой смысл было делать это, если мы скоро переедем в гораздо лучшее место!

— Лучшее?! Куда?

— Любое место будет лучше, чем это. Где была твоя голова, когда ты снимала эту квартиру?!

Порция постаралась сохранить спокойствие и не подливать масла в огонь.

— Я имела в виду наши скромные средства.