Роковое сходство - Патриция Гэфни

Угроза, вызов, похвальба, обещание? Анна уже не знала, как это назвать.

Но вот Броуди направился к двери в гардеробную, и пока она провожала его взглядом, ее охватило безнадежное, пугающее и в то же время волнующее предчувствие: он просто сказал правду.

Глава 17

Броуди замер на подножке кареты, впервые оглядывая судостроительный завод Журдена – пугающе огромный, кишащий суетой, как гигантский муравейник. Однако у него возникло ощущение, будто он уже много раз видел все это раньше: рассказы Анны оказались на редкость образными и в то же время точными.

Слева от него вздымался над береговой линией лабиринт мачт, грузовых стрел и брусьев, при виде которого что-то дрогнуло внутри у Броуди. Он опять очутился среди кораблей и как будто обрел почву под ногами, внутреннее равновесие. Словно поправил картину, висевшую криво и бессознательно раздражавшую его.

Соскочив с подножки, Броуди повернулся, чтобы помочь Анне, а сам незаметно провел носовым платком по волосам.

– Что это за дрянь, черт бы ее побрал? – раздраженно спросил он, хмурясь на масляное пятно, проступившее на тонкой льняной ткани. – Перлман меня всего обмазал сегодня с утра.

– Это макассар, масло для волос. Джентльмены используют его, чтобы волосы лежали аккуратно. Николас им пользовался, – решительно добавила Анна.

– Ясно. Ну так вот, с завтрашнего дня он перестанет им пользоваться. Оно пахнет гнилым яблоком.

– Вовсе нет. И выглядит очень мило.

Броуди уставился на нее недоверчивым взглядом.

– А по-моему, я похож на выдру. И после меня всюду остаются масляные пятна.

– Вот почему был изобретен антимакассар, – невольной улыбкой пояснила Анна.

– Анти… ага, понял! – засмеялся Броуди. – Ну да конечно. Сначала изобретают какую-нибудь гадость, а потом нечто еще более дурацкое, чтобы исправить положение. Мы живем в век чудес, Энни.

Анна взяла его под руку, и они вместе направились к кирпичному строению посреди верфи. Она объяснила, что это административный корпус, где Николас работал вместе со Стивеном, Эйдином О’Данном и другими служащими компании.

– Ты займешь старый кабинет отца: так было решено еще до нашего с Николасом побега.

Она прервала себя на полуслове и помахала кому-то через весь широкий двор.

– Это Джозеф Уолл, начальник столярного цеха. Он стесняется: ни за что не подойдет ближе.

– А Ник всех знал по именам? – забеспокоился Броуди, чувствуя, что ему становится жарко в сюртуке табачного цвета.

– Нет, конечно, нет. Главным образом начальников цехов, а про них я тебе уже рассказывала.

Он недовольно хмыкнул:

– Сегодня не отходи от меня ни на секунду. Ты меня слышишь, Энни? Придется тебе за мной приглядывать, а то я таких дров наломаю – небу жарко станет!

Вот теперь она улыбнулась по-настоящему и сама себя спросила, почему ей совсем не страшно. Броуди заметно нервничал, а на нее его волнение оказало необъяснимо успокаивающее воздействие. Анна радостно предвкушала возвращение к работе, пусть даже при таких необычных обстоятельствах.

– А у тебя есть свой кабинет? Надеюсь, он рядом с моим? – Броуди наклонился ближе к ней и ухмыльнулся. – А может, их разделяет гардеробная?

Улыбка Анны угасла.

– Нет, у меня нет кабинета.

Броуди остановился:

– Почему?

– Ну – Она решила дать самый очевидный ответ. – Потому что я не вхожу в число служащих компании. Строго говоря.

– «Строго говоря»? Энни, строго говоря, ты гробишь свою задницу ради этой компании!

Анна вспыхнула и продолжила путь вперед.

– Это «Желудь», – пояснила она на ходу, – наш местный кабачок. Все служащие обедают здесь. «Желудь» стоит тут с незапамятных времен: когда доков еще не было и в помине…

– Минутку, не так скоро. Объясни мне, почему ты…

– Молчи! К нам подходит Мартин Доуэрти, и уж он-то непременно с нами заговорит. Знаешь, кто он такой?