Роковое сходство - Патриция Гэфни

– Ублюдок!

Его ухмылка показалась ей донельзя оскорбительной.

– Вот и отлично, Энни. У тебя здорово получается. Погоди, а может, ты вовсе не хотела меня обидеть? Может, ты просто научилась называть вещи своими именами?

Слезы навернулись ей на глаза, но она в ярости стиснула зубы.

– Тебе это с рук не сойдет, я тебя разоблачу. – Но уже в следующую минуту Анна в отчаянии закричала:

– Чего ты ждешь? Почему не прячешься, не убегаешь? Думаешь, что сумеешь выжать еще больше денег из моего отца, если останешься здесь? Вы с Николасом на пару сколько награбили… Неужели вам мало? От меня ты уже получил, что хотел, так зачем же… почему бы тебе…

Ее голос наконец пресекся, слезы хлынули по щекам. Ей пришлось отвернуться, стараясь овладеть собой.

– Я тебя не предавал.

Анна резко обернулась. Ее охватила отчаянная, полубезумная надежда.

– Скажи мне, – проговорила она, давясь слезами. – Просто скажи.

– Раньше я, может быть, и сказал бы, но теперь уже поздно. Делай, что считаешь нужным, но только вытри слезы и уйди отсюда. Я их видеть не могу. И тебя тоже.

Его взгляд угас, побледневшее лицо показалось ей лишенным жизни. На один мучительный миг Анна почувствовала, что его горе не менее глубоко, чем ее собственное, но это было лишь мимолетное ощущение. А может быть, она сама похоронила его под тяжким бременем душившей ее обиды? Надо было сказать ему еще что-то важное, но она никак не могла вспомнить, что именно.

Что же произошло? Неужели все кончено? Она как будто ослепла. Ей хотелось увидеть его всего целиком, охватить его глазами с головы до ног, бросить хоть один взгляд напоследок, но что-то еще, что-то помимо слез, застилавших глаза, мешало ей. Анна попыталась сказать «Прощай», и тут выяснилось, что она не только слепа, но и нема: язык не слушался ее, она так и не сумела выговорить роковое слово. В сердце полыхала неистовая ненависть к нему и любовь – столь же сильная. Значит, это конец.

Она повернулась и вышла.

Глава 27

– Ник опять сегодня не пришел?

Анна оторвалась от расписания поставок, на котором безуспешно пыталась сосредоточиться, и увидела в дверях О’Данна.

– Добрый день, Эйдин. Нет, он не пришел. Он… не совсем здоров.

Машинально сжимая в пальцах перо, она ощутила холодное презрение к себе за только что произнесенную ложь.

О’Данн вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

– С Броуди все в порядке? – спросил он, понизив голос. – Он что, серьезно заболел? Вот уже третий день его нет на работе!

– Нет-нет, ничего серьезного, он просто… неважно себя чувствует. Возможно, он появится уже завтра.

«Очень возможно, что завтра он будет уже далеко отсюда, – подумала она с горечью. – Может, он сейчас уже в пути, откуда ей знать?»

– Анна? Прошу прощения, но вы тоже выглядите неважно. Почему бы вам самой не взять полдня отдыха? Вы слишком много работаете.

– Не беспокойтесь обо мне, Эйдин, я прекрасно себя чувствую.

Но он был прав: на самом деле она чувствовала себя ужасно. К тому же у нее было зеркало, она знала, как выглядит. Даже временное расставание с Джоном дало ей представление о том, что за жизнь у нее будет, когда он уйдет навсегда. Тяжкая, изнурительная, безысходная. Бесконечно одинокая. С пустотой в сердце.

Она откашлялась и наконец задала вопрос, мучивший ее все последнее время:

– Есть какие-нибудь новости от мистера Дитца?

– Нет, но думаю, ждать осталось не долго. Я удивляюсь, почему они тянут до сих пор. Если бы не тот случай на «Александре», полагаю, они забрали бы его уже давным-давно. Он так ничего и не выяснил.

Анна сидела неподвижно, уставившись прямо перед собой.

– Насколько я понимаю, человек, которого вы послали расследовать убийство Мэри Слоун, так ничего и не обнаружил?

О’Данн положил руку поверх ее холодной руки.