Роковое сходство - Патриция Гэфни

Позади них заняла место лучшая подруга вдовы Милли Поллинакс, сопровождаемая мистером Мактавишем. Время от времени она тоже прикладывала платочек к глазам, только, как ни странно, он оставался совершенно сухим. Еще более удивительным казалось то, что под завесой опущенных ресниц прекрасные темные глаза миссис Поллинакс задорно блестели, как будто в предвкушении чего-то приятного.

Одно из окон было открыто, штора на нем надувалась парусом, и легкий ветерок заносил в гостиную запах осени. В кустах за окном еще стрекотали запоздалые сверчки, птицы затянули свой вечерний концерт в ветвях старых лип. Солнце садилось: по натертому до блеска паркетному полу, по полированной крышке гроба протянулись унылые вечерние тени. Слуги начали зажигать свечи. Гости спрашивали себя, предусматривает ли траурная церемония закуску и выпивку.

В дальнем конце гостиной вдруг послышался взволнованный ропот. Посетители, шедшие впереди, были слишком хорошо воспитаны, чтобы поворачиваться или оглядываться, однако искушение оказалось чрезвычайно велико, тем более что беспокойный шум за спиной становился все громче.

Какой-то мужчина, нарушая торжественность скорбной церемонии, пробирался между сидящими на стульях и стоящими визитерами, продвигаясь ближе к гробу. Добравшись до цели, он остановился, склонив голову и положив руку на крышку красного дерева. Другая рука у него висела в черной повязке, переброшенной через плечо. Всеобщее возбуждение достигло предела: все шепотом задавали один и тот же вопрос. Вдова, не отрываясь, смотрела сквозь вуаль на спину незнакомца. Но вот он повернулся лицом к собравшимся.

Все дружно ахнули от изумления. Кузен Стивен плавно приблизился к вновь прибывшему, пожал ему руку и что-то негромко сказал. И опять все гостиная загудела, как потревоженный улей, только на этот раз припевом повторялось одно слово:

– Брат!

– Это его брат, они были близнецами!

– Я слыхала, его зовут Броуди.

– Какая плебейская фамилия!

– Он же побочный сын, разве вы не знали?

– Да, но его отец граф! Он унаследует и титул, и все состояние.

– Ш-ш-ш…

Все взгляды, открыто или исподтишка, были прикованы к незаконнорожденному сыну богатого графа, пока Стивен подводил его к вдове. Последовала церемония представления, но, сколько гости ни напрягали слух, сколько ни вытягивали шеи, никто не смог разобрать ни слова. Затем мужчины помогли миссис Бальфур подняться и вывели ее из комнаты. Когда она проходила мимо миссис Поллинакс, та как будто подмигнула. Но такого быть не могло! Скорее всего ей что-то попало в глаз. Вдова скрылась за дверью, и шепот в гостиной перерос в негромкий, но явственный гул.

В дверях библиотеки Броуди наклонился и доверительно проговорил на ухо Стивену:

– Я хотел бы сказать вдове моего брата несколько слов наедине, если не возражаете.

– О, разумеется, у меня нет никаких возражений. – Стивен выглядел несколько удивленным, но, отвесив сухой, полный достоинства поклон, удалился.

Броуди повернулся к Анне. Ее вид несколько отрезвил его, умерил эйфорию, которую он едва сдерживал последние несколько минут. Вся затянутая в черное, она казалась маленькой и печальной, как будто потерянной. Плотное черное кружево вуали полностью скрывало ее лицо. Но вот она стремительным грациозным движением откинула вуаль, и он на мгновение успел увидеть ее лицо – смеющееся и счастливое, – прежде чем она бросилась ему на шею.

– Мне так тебя не хватало, Джон, я чуть не умерла с тоски! Я думала, ты никогда не вернешься. Где Дитц тебя прятал? Как твое плечо, как поживает твой отец? Почему тебя так долго не было? С тобой все в порядке, ты поправился? Мне кажется, сто лет прошло!

– Прошло всего несколько дней, – возразил Броуди, смеясь и целуя ее.

Он обнимал ее так крепко, что она получила ответ по крайней мере на один из своих вопросов: рана почти зажила.