Роковое сходство - Патриция Гэфни

Прошло несколько секунд, прежде чем до Броуди дошло, что он не шутит.

– Взять верх над дикарями, говорите? – вежливо переспросил он.

– Именно так, сэр. Никогда не платите названную ими цену за что бы то ни было – это правило номер один.

– А правило номер два?

– Не вздумайте говорить на их языке: им отлично известно, что это поставило бы вас в невыгодное положение. Заставьте их говорить по-английски.

Броуди понимающе кивнул.

– Вы уже успели съездить в Кашине? – торопливо спросила Анна, не желая выслушивать правило номер три.

Разговор перешел на другие темы. Броуди признался, что все это время чувствовал себя неважно, поэтому они с Анной еще не успели как следует осмотреть окрестности. Время шло; чем дальше, тем становилось яснее, что Миддоузы не выказывают ни малейших сомнений в подлинности личности Николаса, поэтому у Броуди немного отлегло от сердца.

– В Риме мы видели папу во главе процессии, – скучающим тоном провозгласила Гортензия. – И еще как-то раз наняли повозку с ослом и съездили посмотреть надгробия на Фламиниевой дороге <Фламиниева дорога, построенная в 220 году до нашей эры по приказу римского претора Гая Фламиния, соединяла Рим с северными и восточными провинциями Италии. Благодаря археологическим исследованиям середины XIX века на ней было обнаружено множество античных памятников.>.

– Когда-то у меня был осел, – вдруг вставил мистер Траут.

Это были его первые слова: до сих пор Броуди казалось, что старик дремлет. Он вытянул тощую шею, как черепаха, выглядывающая из панциря, и внимательно уставился на что-то невидимое близоруким старческим взглядом. Анна удержалась от желания оглянуться через плечо и проверить, на что он смотрит. Скорее всего, осла там не было.

– Его звали Чарльзом, – продолжал мистер Траут после долгого молчания. – Да, Чарльзом. Чарльзом его звали…

Миссис Миддоуз так громко откашлялась, что все вздрогнули.

– Да, папа, – перебила она старика и пронзительным голосом заговорила о чем-то постороннем, не давая никому вставить слово.

Анна и Броуди быстро обменялись озабоченным взглядом.

Но вскоре мысли Броуди начали разбредаться, он перестал следить за разговором и спросил себя, доносится ли пьянящий аромат роз из сада или он исходит от волос Анны. Ее тонкая шейка, над которой колебался тяжелый узел волос, казалась ему прекрасной, как произведение искусства. Ему хотелось тихонько дотронуться до изящных позвонков, исчезающих под воротником платья, провести кончиками пальцев по крошечным золотистым волоскам у основания прически.

Невозможно было поверить, что всего неделю назад он схватил эту хрупкую девушку за лодыжку, опрокинул ее на землю, боролся с ней, а потом… тискал ее. В тот момент ему казалось, что так ей и надо; мало того, он до сих пор был уверен, что в случившемся хотя бы отчасти виновата она сама. Но теперь все, что тогда произошло, представлялось ему каким-то сумасшествием. Наваждением. И о чем только он думал?

Ну, на этот вопрос ответить было нетрудно: ни о чем. В тот момент его мозг бездействовал, работали другие органы. Зато теперь он почти почувствовал себя тем самым варваром, каким она его считала. Мужчина не должен так обращаться с леди, а уж второй такой истинной леди, как Анна Журден, Броуди в жизни своей не встречал. Однако в глубине души он жаждал соскоблить с нее внешний лоск, приросший, как вторая кожа, и обнажить живую женщину, которая под ним пряталась. Он знал, что она там есть. Дважды он ее видел, прикасался к ней, ощущал на вкус. Он уже начал думать, что помешался в поисках этой женщины.

Дамы оживленно обсуждали какую-то общую знакомую, имени которой Броуди не уловил.