Анжелика даже не пыталась понять, что их так смутило.

Ее сверлила одна-единственная мысль: «Я его нашла, но он меня не признал. Не признал меня своей женой, — поправила она себя. — Столько лет мечтать, горевать, надеяться — и все напрасно… Вот когда я действительно стала вдовой…»

Ее пробрала дрожь.

«Это безумие… Этого не может быть… Мне снится страшный сон, и я вот-вот проснусь…»

Вняв уговорам жены, к Анжелике приблизился господин Маниго.

— Госпожа Анжелика, мне надо с вами поговорить… Где Габриэль Берн?

Анжелика посмотрела на него в полном недоумении:

— Я ничего не знаю!

Тогда он рассказал ей, что произошло ночью из-за ее долгого отсутствия.

— Наверное, этот пират велел бросить Берна за борт, — предположил адвокат Каррер.

— Вы сошли с ума!

Постепенно к Анжелике возвращалась способность воспринимать происходящее. Значит, пока она спала в каюте Рескатора, Берн, пытаясь помочь ей, учинил нешуточный скандал. Рескатор наверняка знал об этом. Почему же он ни слова ей не сказал? Правда, им надо было о столь многом поговорить…

— Послушайте, — сказала она. — Нечего попусту себя взвинчивать и пугать детей нелепыми предположениями. Если этой ночью, когда капитана ничто не должно было отвлекать от управления судном, мэтр Берн своим неистовством действительно вынудил его и матросов на применение силы, то я полагаю, что они просто посадили его под замок. Но в любом случае никто здесь не покушался на его жизнь. За это я вам ручаюсь.

— Увы! У этих темных личностей короткая расправа, — мрачно сказал Каррер.

— И мы тут бессильны…

— Вы глупы! — крикнула Анжелика, всем сердцем желая влепить оплеуху в его желтую, как старое сало, физиономию.

Ей вдруг стало легче — от крика, а также от того, что, оглядев протестантов одного за другим, она подумала, что жизнь все-таки продолжается. В полутьме трюма, где из-за холода закрыли все порты, обращенные к ней лица ее спутников выглядели так обыденно. Они были здесь, погруженные в свои заботы. И с ними у нее наверняка не останется времени, чтобы предаваться раздумьям о своих горестях и рисовать их себе в слишком уж мрачном свете.

— Ну, что ж, госпожа Анжелика, — снова заговорил Маниго, — если вы находите, что у вас нет причин жаловаться на возмутительные действия этих пиратов, то тем лучше для вас. Однако мы весьма обеспокоены участью Берна. Мы надеялись, что вам о ней что-то известно.

— Я пойду и спрошу, что с ним, — сказала она, вставая.

— Не уходи, мама, не уходи! — во все горло заревела Онорина, испугавшись, что сейчас она снова надолго останется одна. Анжелика вышла, держа дочь за руку.

На палубе она почти сразу увидела Никола Перро. Он сидел на куче снастей, покуривая трубку, а его индеец, скрестив ноги и склонив набок голову, точь-в-точь как прихорашивающаяся девочка, заплетал в косички свои длинные волосы.

— Трудная выдалась ночь, — сказал канадец с понимающим видом.

Анжелика с удивлением спросила себя, что же именно ему известно. Затем она сообразила, что он имеет в виду всего лишь те опасные часы, когда судну угрожали одновременно буря и льды. Видно, всей команде пришлось тогда натерпеться страху.

— Это правда, что мы едва не погибли?

— Благодарите Бога, что вы ни о чем не подозревали и что остались живы, — сказал он, крестясь. — Здесь самые что ни на есть окаянные места. Поскорее бы вернуться домой, на мой родной Гудзон.

Анжелика спросила, не знает ли он, что сталось с одним из пассажиров, мэтром Берном, пропавшим этой бурной ночью.

— Я слыхал, что за неповиновение его заковали в кандалы. Монсеньор Рескатор недавно спустился в трюм, чтобы его допросить.

Анжелика вернулась к своим спутникам и сообщила им, что их друга не выбросили за борт.