Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

— Успокойтесь! Уже почти ночь, и сейчас не время строить планы на будущее. Сначала вы должны прийти в себя. Вы перенесли тяжелое потрясение. Утрите ваши слезы. Малапрад не должен видеть, что вы плакали, иначе он вообразит, будто вы отказались от него, и пустит себе пулю в лоб, раньше чем я успею убедить его в обратном. Эти бордосцы народ горячий… Но все-таки я советую вам не давать ему ответа до завтра. Идите к себе. Было бы хорошо, если бы этой ночью вы поразмыслили как следует, дали бы созреть вашему решению. Да и для него ночь сомнений и размышлений тоже не будет лишней. Он лучше оценит свои чувства. А сейчас я только предупрежу его, что вы обещали подумать.

Она послушно внимала ему.

— И еще я попрошу вас обоих, — вновь заговорил он, — чтобы вы продолжали пока жить так, как жили до сих пор, хотя и не скрывая своей доброй дружбы. Приближается самая суровая зимняя пора. Она потребует от нас много усилий. Нам предстоит пережить трудное время, и мы все должны выйти из него живыми и нравственно здоровыми. Вы меня понимаете?

Она с серьезным видом наклонила голову.

— Когда наступит весна, мы отправимся в Голдсборо, и там вас соединит узами брака пастор… или кюре, как вы решите сами.

— О, ведь и правда, я гугенотка, а он папист! — воскликнула она, явно ошеломленная.

— Если вы вспомнили об этом только сейчас, то эту пропасть, мне кажется, перейти легко. Мир! Мир на земле для всех людей доброй воли… Вот к чему все мы должны стремиться. Спокойной ночи!

Анжелика проводила молодую женщину до порога ее комнаты и, прощаясь, поцеловала ее.

Большинство мужчин уже удалились за большую занавеску, сшитую из звериных шкур, что отделяла от залы их спальню с нарами в два яруса.

Проходя через залу, Анжелика услышала, как загремели, падая, какие-то котелки — это бедняга Малапрад выронил их из своих трясущихся рук. Бледный, он бросил на нее взгляд затравленного зверя. Анжелике стало жаль его, и, подойдя, она торопливо шепнула ему: «Она вас любит».

Глава 13

Назавтра Эльвира сама подошла к Малапраду. В то утро погода была хорошая, и они спустились к озеру. Все видели, как они долго гуляли по тропинке, тянущейся вдоль берега. Когда они вернулись, вид у них был сияющий и они держали друг друга за руки.

По случаю их помолвки устроили небольшое пиршество, и этот вечер был просто воплощением галантности. А если Малапрад и выслушал от своих товарищей несколько вольных шуток, обычных в подобных случаях, то дамских ушей эти шутки не достигли.

Малапрад весь преобразился. Его счастье доставляло радость всем.

И только Анжелика никак не могла забыть то, что рассказал о Малапраде Жоффрей де Пейрак. Она была потрясена этой историей больше, чем Эльвира. Возможно, потому, что она была больше искушена в жизни. История Малапрада вызвала в ее памяти те гнусности, какие пришлось пережить ей самой. Вечером, примостившись у очага в своей маленькой спальне, она застыла, глядя на огонь, не в силах не думать о Малапраде, не в силах отогнать воспоминания.

Двое любовников, разрубленных на куски ножом повара. Перепачканные кровью руки, страх, пот на лбу, одиночество загнанного зверя…

И тут же другое: кривой садовый нож, обрушивающийся на шеи спящих; голова, что ей принесли, отвратительная, зловещая голова человека, которому она жаждала отомстить; и вот один из крестьян держит перед ней эту голову за волосы, а с нее стекает кровь, и ей хочется сладострастно окунуть в эту алую кровь свои белые пальцы…

В этой ненависти, в этом животном порыве, беспощадном, повергающем в трепет, в этом протесте всего ее существа, затянутого в грязь и разврат, она призналась на исповеди настоятелю Ньельского аббатства, и тот отпустил ей этот грех…