Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

День шел за днем, а Жоффрей де Пейрак и Флоримон все не возвращались. Тревожное беспокойство Анжелики перешло в панический ужас. Она старалась держаться спокойно, но осунувшееся лицо выдавало ее. Ночи она проводила без сна. А если ей и случалось задремать, она то и дело внезапно просыпалась и вскакивала, прислушиваясь к малейшему шороху, к потрескиванию мороза, к тишине, в которой она надеялась уловить приближение шагов, приглушенные голоса. Но грозное завывание за окном говорило ей только о том, что ветер будто с цепи сорвался и в его снежном вихре заблудятся и навсегда останутся лежать в ледяной пустыне ее муж и старший сын. Был день, когда она не могла удержаться и раз двадцать выходила на порог дома, выглядывая их, потом спустилась к озеру и долго шла вдоль берега, надеясь на чудо, — вот сейчас она увидит вдалеке выходящие из леса две темные фигуры. В конце концов она не выдержала, нервы ее сдали.

В тот день свинцовое небо, постепенно пожрав свет, словно придавило вокруг все живое. Уже в три часа стало темно, как ночью. Поднялся яростный ветер. Тех, кто отважился выйти во двор за инструментами или закрыть ворота палисада, он просто сбил с ног, и им пришлось возвращаться в дом на четвереньках. Несмотря на то, что двери дома были плотно закрыты, неистовые вопли зимней ночи проникали в залу, все невольно прислушивались к ним, и сознание хрупкости человеческой жизни зарождалось в их сердцах. Детей рано уложили спать: раньше чем обычно сели ужинать.

Мужчины ели молча, мрачные, объятые тревогой.

Анжелика чувствовала, что ей уже просто невмоготу, что у нее нет больше сил держать себя в руках. Она принялась ходить взад и вперед по зале, то заламывая руки, то прижимая их к губам, чтобы не дать вырваться стонам, то судорожно скрещивая их и бормоча: «Боже мой! Боже мой!..».

Увидев, как она мечется, мужчины подняли головы. Они уже не первый день замечали ее беспокойство, понимали ее отчаяние, но сейчас были просто потрясены, увидев ее слабой, не скрывающей своего страха, и это теперь, когда она утвердилась в своей власти над ними — что сама она осознала сначала с удивлением, потом с волнением и даже некоторым испугом, — когда она стала их госпожой, от которой они всегда могли ждать либо поддержки и помощи, либо совета и даже внушения.

— Матушка, дорогая матушка! — пробормотал Кантор и, вскочив со своего места, бросился к Анжелике и крепко обнял ее.

И тогда они поднялись все, окружили ее, еще более удручая своими ворчливыми утешениями:

— Ну что вы так тревожитесь, госпожа графиня! Ну что, по-вашему, с ними могло случиться, наконец?..

— Ну разве можно расстраиваться так из-за пустяков? Они оба очень выносливы, уж поверьте мне на слово, ведь они знаменитые трапперы!.. Уж я-то повидал мессира графа в деле!..

— А в хорошей хижине из коры и в пургу бояться нечего…

— Да я уверен, там на пути им попадется какая-нибудь индейская деревня…