Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

Кто сказал ей эти слова, преисполненные мудрого величия? Колен Патюрель, нормандец, простой моряк, такой же, как эти вот мужчины, что окружают ее здесь, пленники зимы, затерявшиеся на чужой земле…

Когда Жоффрей де Пейрак сказал Анжелике, что часть ночи у постели больного графа де Ломени проведет он, а затем его сменит Кловис, она не испугалась за мужа, она была убеждена, что он неуязвим перед болезнью.

Через неделю умер третий гурон. Его тело было истощено лихорадкой и сплошь усеяно красными пятнами. Но опять-таки без пустул.

А на рассвете следующего дня, придя в чулан сменить Кловиса, Анжелика увидела, что он почти без сознания. Он прерывисто дышал, лицо у него покраснело, словно раскаленный металл в его печи, и состояние его было куда тяжелее, чем у больного, у постели которого он сидел.

Анжелика долго разглядывала его. Потом с возгласом «Слава тебе, Боже!» упала на колени.

Овернец долго не мог простить ей этого восклицания. Пусть говорят ему что хотят. Он стоял на своем. Как ни крути, а госпожа графиня обрадовалась, увидев его больным. Она даже не подумала о том, чтобы помочь ему. Она крикнула: «Слава тебе, Боже!» — и сразу же, оставив его в этом чулане, убежала, чтобы объявить всем: «Кловис заболел. Ликуйте!». Да-да, он слышал эти слова собственными ушами. И он знает, что она от радости бросилась на шею первому, кто попался ей навстречу, и что им оказался Никола Перро.

Никто не смог заставить овернца внять, почему Анжелика так обрадовалась, увидев его больным: ведь это служило доказательством, уверенностью наконец, что болезнь, постигшая их, не оспа, ибо оспой он уже болел раньше.

Это была корь, коварная корь, и, конечно, ею многие переболели. Но как бы там ни было, для них она тоже таила в себе страшную угрозу.

Гуроны уже умерли. Правда, как утверждают канадцы, они умирают от малейшего недомогания. Даже простой насморк может стать для них смертельно опасной болезнью. Племя гуронов стало слишком хлипким с тех пор, как они вступили в союз с белыми. Их духи-покровители, казалось, покинули своих подопечных, и многие гуроны обвиняли в этом крещение, считая, что оно явилось причиной вырождения и вымирания их племени.

Вот и эти трое гуронов, заболев злой корью, уже не смогли перебороть ее и умерли.

Да, в течение ближайших недель болезнь потребует от всех обитателей Вапассу полной отдачи сил.

Пусть умолкнут страсти и обиды, пусть отступят назад планы на будущее. Все это будет потом. Сначала нужно выбраться из этого красного туннеля, где, притаившись в темноте, живут недуг и смерть. До тех пор, пока последний больной не поднимется, бледный и шатающийся, со своего горестного ложа, чтобы сесть за общий стол, где его появление восславят радостными криками и поднятыми чарками, смерть может поражать их; но надо отбивать у нее пядь за пядью, заставляя болезнь отступить, надо уметь противостоять внезапному упадку сил и новым вспышкам болезни, надо помогать преодолевать кризис, — обхватив руками больного, который мечется в горячке, долгие часы удерживать его, как на гребне волны или уже там, с другой стороны, на ее впадине, пока наконец изнеможенного, покрытого потом, его не выбросит на мель, на берег жизни. И когда это свершалось, Анжелика рассматривала распростертое бессильное тело. Картина была всегда одинакова: едва уловимое дыхание, которое только и отличало жизнь от смерти. Но Анжелика знала: самое страшное уже позади, больной будет жить. Чтобы окончательно убедиться в этом, она прикладывала руку к его лбу, к вискам, откуда, словно удаляющаяся буря, уходило горячечное биение лихорадки, потом, успокоившись, тщательно укутывала его, чтобы он не простыл, и шла к изголовью другого.