Любовь бродяги - Эми Фетцер (1998)

Грейвз невозмутимо довел содержимое шприца до нужной пропорции и подошел к О'Кифу.

— Это всего лишь антибиотик, — успокаивающе произнес он.

Рэмзи насмешливо посмотрел на него и еще раз попытался освободиться от связывающих руки ремней. И вновь ему это не удалось.

— Ты вздумал задобрить меня своей тарабарщиной? — с недоброй усмешкой спросил он. — Воображаешь, что раз выучился грамоте, то можешь надувать кого угодно?

— Вы боитесь иглы?

— Ни черта собачьего я не боюсь! Видывал и не такое снаряжение. Так что давай, щенок, твори свое черное дело и благодари Господа, что у меня связаны руки.

Грейвз понимающе улыбнулся, решив быть снисходительным к раздраженному больному, и, плеснув на ватку немного спирта, продезинфицировал место предполагаемого укола.

— Вам вводили когда-нибудь пенициллин, мистер О'Киф? — спросил он, слегка шепелявя.

И Рэмзи захотелось ударом стула по голове излечить его раз и навсегда от всех дефектов речи.

— Нет, — проворчал он, не слишком понимая, о чем, собственно, идет речь. С отвращением следил он за колдующим над его рукой медиком. И когда игла проколола кожу и уровень жидкости в стеклянном цилиндре стал быстро уменьшаться, обжигая изнутри одеревеневшую руку, злобно выругался, кляня тот час, когда покинул борт «Морской ведьмы».

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнув, произнес врач, — теперь все в порядке. Ну как? У вас есть еще желание разделаться со мной?

— Развяжи руки и убедишься воочию, — проворчал О'Киф.

— Ну уж нет, — усмехнулся Грейвз. — Себе дороже давать волю такому нервному пациенту. А впрочем, давайте проведем эксперимент. Вы дайте мне слово вести себя прилично, а я развязываю вам руки. Идет?

Рэмзи угрюмо кивнул, и доктор склонился над кроватью, развязывая кожаные ремни. И вдруг его брови удивленно поползли вверх. Он увидел, как изогнулись толстые металлические прутья, испытавшие на себе силу рвущегося на Свободу пленника. Вздрогнув, он отскочил в сторону, а О'Киф с удовлетворением потер слегка онемевшие запястья освобожденных рук.

— А где мои вещи? — спросил он, с улыбкой глядя на испуганного Грейвза.

Тот молча кивнул в сторону аккуратной стопки на стуле, где была сложена одежда, а какой-то большой желтый пакет лежал рядом со стулом на полу. Но Рэмзи неожиданно заметил на его руке небольшие серебристые часики чрезвычайно тонкой работы и, крепко схватив за запястье, стал с любопытством рассматривать диковинный механизм. Никогда еще он не видел такой хитрой маленькой машины, Тонкими черточками без цифр были обозначены часы, стрелки же не равномерно бежали по кругу, а перепрыгивали с деления на деление, словно живые.

«Хитроумная штуковина», — покачал он головой.

— Что вы делаете, сэр? — нервно дергая рукой, испуганно спросил Грейвз. Он, вероятно, решил, что Рэмзи задумал что-то недоброе. Но тот, не обращая никакого внимания на его испуганную физиономию, продолжал с восхищением изучать маленькие часики.

И только налюбовавшись ими вдосталь, отпустил руку Грейвза и, спокойно подняв на того глаза, спросил:

— Где я нахожусь?

— На борту катера Багамской воздушно-морской спасательной ассоциации, сэр.

— Так это судно предназначено лишь для спасения? — удивился О'Киф.

— Да, сэр.

«Какя странная посудина! — подумал Рэмзи. — И какой чепухой промышляют здешние людишки».

— А куда мы идем? — спросил он, недоверчиво покачивая головой.

— На Крукед-Айленд, сэр.

Это название ничего не говорило О'Кифу. Но судя по всему, он действительно попал в будущее. Неясно лишь — в какое столетие. И это предстояло выяснить самому, чтобы не вызывать излишних подозрений у этих надутых, спесивых лекарей.