Смятение сердца - Эми Фетцер (1997)

— Ты не все видел, брат мой, потому что слишком часто был в отлучках. Это я проводила с Лэйн целые дни и знаю, как много она работала, как старалась порадовать тебя. Она оставила прежние привычки и стала настоящей женщиной сну.

— Она не может стать женщиной сиу. Она белая и белой останется.

— В твоем вигваме она была сиу, брат мой! — И Утренняя Роса коснулась сжатым кулаком своего сердца.

— Не верь бледнолицым — и проживешь дольше. Если женщина, которую Красный Лук видел идущей за лошадью, и есть Лэйн, — было видно, что Черный Волк не верит в подобную возможность, — то почему Бегущий Кугуар ничего мне об этом не сказал?

— Может быть, он поклялся ей в молчании. Если ты спросишь, почему она просила его молчать, я скажу вот что, брат мой: может быть, она боится тебя…

Тот продолжал молча смотреть на сестру, но выражение его глаз сказало ей: ему не понравилось такое предположение. Черный Волк всегда старался показать жене, что не обидит ее ни при каких условиях, и надеялся, что она это поняла.

— …или мы ошибаемся, и вовсе не «костер твоего сердца» бродит по нашим землям без всякой защиты.

Черный Волк пронзил сестру взглядом, глубоко сожалея о том, что однажды в разговоре с ней назвал Лэйн так, как называл только мысленно. Девушка не дрогнула. Она и брат выросли вместе, и кому, как не ей, было знать, что Черный Волк беспощаден только с врагами.

— Быстрая Стрела считает, что эта женщина — не мать ребенку.

— Но ведь ты не примешь его слов на веру.

Это был не вопрос, а утверждение. Сказав это, Утренняя Роса продолжала упаковывать приготовленную провизию, потом затянула кожаный ремень и протянула мешок брату. Тот не сделал движения, чтобы взять его.

— Значит, ты не станешь помогать Бегущему Кугуару? — Девушка опустила мешок к ногам Черного Волка. — Разве Великие Духи улыбаются человеку только один раз в жизни? Разве не могло случиться, что они одарили тебя наследником?

И на этот раз ответа не последовало. Тогда она порылась под грудой бизоньих шкур и вытащила сильно поношенное детское одеяльце.

— Я сама вышила его, узнав, что Лэйн вынашивает малыша. В этом одеяле ты принес в свой вигвам ребенка, найденного в хижине Бегущего Кугуара.

Черный Волк выхватил одеяльце у нее из рук и начал разглядывать. Обычно нечувствительный к холоду, он вдруг покрылся «гусиной кожей»: как и каждая женщина племени, Утренняя Роса украшала свои изделия определенным, лично ей присущим орнаментом, который невозможно было перепутать с чужой работой. Значит, Лэйн захватила его с собой…

Внезапно он замер, прижимая к груди обветшавшее от стирки одеяльце. Почти забытое ощущение наполнило его душу: светлое, горячее ощущение полноты и правильности, часто посещавшее его в те дни, когда Лэйн жила в его вигваме. Оно сопровождало мысли о ней, о том, что она ожидает его дома, ожидает ночи, когда они окажутся на ложе и он коснется ее…

Он увидел мысленно прекрасную картину: Лэйн с ребенком на руках, прислонившаяся к стволу дерева, и он, Черный Волк, лежащий рядом на траве и не спускающий довольного взгляда с жены и сына.

А потом картина скомкалась и исчезла — он вспомнил описание, данное женщине Красным Луком. Судя по его словам, это была не Лэйн. Устыдившись недавнего приступа сентиментальности, Черный Волк пришел в раздражение.

— Это еще ничего не значит! — отрезал он, со злостью отбрасывая одеяльце. — Даже если это Лэйн, она уже могла найти себе другую пару. Она имеет на это право, по законам племени.

Он подумал о том, что «другой парой» может быть Бегущий Кугуар (иначе почему он так сторонился его?), и раздражение перешло в ярость.