Нимфа - Мишель Яффе

— Где мои апельсиновые пирожные? — нахмурилась Софи, поднимаясь из ванны и строго оглядывая пол, засыпанный сахарной пудрой.

— Ричарде сказала, что нет необходимости печь их, если можно заказать меренги у Суитсона.

— Меренги тоже очень вкусные, — добавила Октавия несколько неестественно.

— Возможно, но это не апельсиновые пирожные, и я их не заказывала, — отозвалась Софи. — Почему я должна брать что-то у посторонних, если у меня есть Ричарде? Черт побери! — Софи вдруг вспомнила вторую вещь, о которой хотела вспомнить, — и все благодаря меренгам. Она испытала невероятное облегчение, выйдя из ванны и собрав с пола остатки своего туалета. Она поцеловала кучу тряпья и выкинула ее в окно, после чего танцующей походкой подошла к Эмми и поцеловала ее. — Спасибо. Мне бы никогда не пришло это в голову, если бы не ты. А теперь пойди и скажи Ричарде, что я никогда не стану есть пирожные из чужих рук и прошу ее все же приготовить для меня свои знаменитые апельсиновые пирожные.

Она проследила, как Эмми неуверенной походкой вышла из комнаты, а затем обратилась к Октавии.

— Мне нужна одежда, женская, но удобная, — объяснила она.

Октавия и Эмми давно привыкли к странному поведению Софи и уже не удивлялись тому, как она в мгновение ока переходит из состояния задумчивости к активным действиям, но эта история с постелью мужчины и поцелуями при прощании с одеждой выходила за рамки допустимого даже для нее. Октавия всерьез задумалась, не является ли ее паста причиной сумасшествия Софи, и, открыв гардероб, выбрала для нее бледно-голубое платье.

— Нет, не это, — возразила Софи, и Октавия почувствовала, что ее самые страшные подозрения оправдываются. Подруга никогда за все время их знакомства не высказывала своего мнения по поводу выбора одежды. — А как насчет зеленого? — спросила Софи. — Я имею в виду новое, с воланами спереди.

Описание платья было вполне в духе Софи, но Октавия прикусила язык, чтобы не спросить, почему ей вдруг взбрело в голову надеть его, потому что несколько недель назад Софи отозвалась о нем, как о подходящем наряде для сумасшедшего дома. Верхняя часть платья цвета зеленого яблока оттенялась более темной шелковой юбкой. Воланы спереди, как выразилась Софи, представляли собой ручное шитье, которое опускалось с лифа на юбку, подчеркивая квадратный вырез декольте и привлекая к нему внимание. Розовые голубые и пурпурные цветы были вплетены в шитье, напоминающее виноградную лозу, а возле левой груди сидел бархатный шмель, что производило очень живописное впечатление. Октавия всегда вносила в композицию своих моделей пчелу или шмеля, что позволяло безошибочно узнать ее работу. Дамы придирчиво оглядывали туалеты друг друга в поисках декоративного шмеля или пчелы, чтобы выяснить, действительно ли платье создано Октавией Апиа, или это подделка. Однако Софи никогда не задумывалась об этом, присутствуя на балах в нарядах от Октавии, поскольку обладала репутацией ее лучшей модели.

Сейчас Софи не думала ни о том, что получила множество комплиментов в последний раз, когда надевала это платье, ни о том, что это платье придает ее зеленым глазам особый голубой оттенок, ни о том, что завтра весь Лондон будет говорить, как она была прекрасна. Софи выбрала его потому, что оно не стесняло движений и было очень удобно, при этом не забывая и того, что джентльмен в доме напротив не пропустит ее выхода из дома и станет тайно наблюдать за ней из окна. Впрочем, ей было не важно, что думает о ней этот мерзкий жук. Так ей хотелось думать.

Выйдя из дома и стряхнув крошки апельсинового пирожного с одежды, она вдруг вспомнила о третьей вещи, о которой почти забыла. Софи помедлила в задумчивости, не стоит ли вернуться и расспросить Октавию о пистолете, но решила все же не делать этого. Она потом поговорит с ней об этом. Софи вскочила в седло своей чалой кобылы и приняла поводья из рук девушки-конюха, которой не терпелось вернуться на кухню и съесть еще одно апельсиновое пирожное.