Нимфа - Мишель Яффе

Октавия ответила не сразу. Направляясь сюда, она не знала, чего ожидать. Получив от Софи сначала одно загадочное письмо, которое доставил тюремщик, потом второе — его принес слуга графа Сандала — и наконец узнав о пожаре в Сандал-Холле минувшей ночью, она боялась, что ее подруга измучена или, хуже того, при смерти. Софи же выглядела здоровой и веселой.

— Софи, с тобой все в порядке?

— Да.

— А граф Сандал? Он хорошо с тобой обращается?

— Очень, — смущенно вспыхнула Софи. — У него превосходный повар. Только не говори об этом Ричарде.

Октавия удивленно кивнула. Когда неразговорчивый посланец доставил в «Курятник» письмо из Сандал-Холла с сообщением о том, что Софи в безопасности и скрывается у графа Сандала, они с Эмми забеспокоились. Уже давно любимым развлечением Софи было чтение вслух историй о похождениях графа Сандала, которое она сопровождала нелицеприятными комментариями, награждая его при этом обидными прозвищами типа «червяк» или «слизняк». Они решили, что для Софи оказаться в его руках хуже, чем изжариться в раскаленном масле, быть покусанной сотнями диких пчел и всю оставшуюся жизнь прожить без апельсиновых пирожных. Они представляли себе, как Софи в ярости мечется из угла в угол по комнате, натыкаясь на мебель, и осыпает проклятиями и сам дом, и его хозяина.

Поэтому Октавия очень удивилась, найдя Софи в благостном расположении духа сидящей за столом в одной сорочке и безмятежно играющей в кости. И если бы дело, которое привело ее сюда, не было бы так печально, Октавия от души расхохоталась бы.

— Давай присядем, — сказала она серьезно.

— Что такое? Что случилось? Что-нибудь с «Курятником»? — Улыбка исчезла с лица Софи, когда они с подругой уселись на серебристо-красный полосатый диван.

— В «Курятнике» все в порядке, — ответила Октавия, дрожащей рукой убирая за ухо прядь светлых волос. — Тебя, наверное, порадует то, что Хелена хорошо устроена.

— Хелена?

— Та женщина, которая бежала из тюрьмы вместе с тобой. — Софи кивнула, вспомнив. — Остальным было куда идти, — объяснила Октавия. — А Хелена попросила разрешения остаться. Ричарде уже разрешает ей готовить поджарку. Она говорит, что у Хелены необыкновенный нюх и она прекрасно готовит приправы.

— Ричарде допускает ее на кухню? — переспросила Софи со смешанным чувством удивления и зависти.

— Да. Но я пришла не для того, чтобы рассказать тебе об этом. — Октавия потупилась и в нерешительности прикусила нижнюю губу. — Софи, мне трудно об этом говорить. Я не ответила на твое письмо вчера, потому что не знала, что ответить. Но Эмми убедила меня, что я должна сказать правду.

— Ты имеешь в виду письмо про меренги? — Софи была озадачена. Она спросила в письме лишь о том, кто их поставляет и когда это началось.

— Видишь ли, это я заказала меренги. У кондитера Суитсона.

— Ну и прекрасно, — постаралась ободрить ее Софи.

— Ничего нет прекрасного. Я не хотела этого делать. Я… — Несчастная девушка едва не расплакалась. — Меня шантажируют. Однажды пришло письмо, намекающее на кое-какие факты из моего прошлого, и к нему была приложена записка, где говорилось, что копии письма будут разосланы моим друзьям и клиентам, если я не соглашусь на подписку. Тогда-то и пришел человек от Суитсона с подписным листом. Он предложил меренги, за которые я должна была платить по сто фунтов в месяц.

— Сто фунтов в месяц? — повторила Софи, не веря своим ушам.

— Я не все оплачивала из средств на ведение хозяйства, — поспешила оправдаться Октавия, неправильно истолковав удивление подруги.

Софи же удивилась вовсе не размеру суммы, а тому, что, умноженная на двенадцать, она равняется той, которую попросил у нее лорд Гросгрейн и на которую она выписала чек. Так вот для чего ему понадобились деньги! Неужели лорда Гросгрейна тоже шантажировали?

— Но это бессмысленно, — вслух заключила Софи.