По мнению Демелсы, высокородная дама совершила недостойный поступок, который Джерард назвал бы «грязной затеей». Демелса считала такие действия унизительными, совершенно недостойными женщины, претендующей на звание леди.

И вот теперь, практически у нее на глазах, красавица, которая, как почувствовала, несмотря на всю свою неискушенность, Демелса, была способна увлечь любого мужчину, плела козни у нее в доме, задумав нечто совершенно в духе леди Джерси против графа Треварнона.

Демелса не могла допустить, чтобы граф Треварнон подвергался подобному испытанию. Живое воображение девушки рисовало страшные картины, одну ужаснее другой.

Она будто наяву увидела, как граф Треварнон содрогается в жестоких судорогах, один, не в силах позвать на помощь, или лежит на полу в глубоком обмороке.

Он такой сильный и тренированный. Не случайно брат Джерард назвал его «первым среди всех» коринфян «. Демелса представила себе, как кто-то потихоньку подпиливает могучий дуб, в ее понимании, коварная красавица делала нечто похожее.

Что она такое сказала?» И назавтра его милость очнется с головной болью…«А как же скачки?

А если у него не хватит сил посмотреть, как будет выступать Моисей? Или, что еще хуже, из-за недуга он может пропустить тот заезд, в который заявлен один из его жеребцов?

— Это не должно случиться! — решительно сказала себе Демелса. — Я должна, просто обязана разрушить коварные планы этой леди.

Но как это сделать?

Ее первой мыслью было рассказать обо всем Джерарду. Но это вызвало бы ряд осложнений.

Во-первых, в комнату Джерарда, в отличие от большинства помещений, не было прямого доступа из потайных ходов.

Раньше дверь была и там, но один из прежних владельцев дома, совершив путешествие в Китай, распорядился убрать в этой комнате резные деревянные панели и поклеить стены великолепными обоями из рисовой бумаги, купленными на Востоке.

Демелсе всегда нравилась эта экзотическая деталь убранства, но теперь она мешала ей беспрепятственно зайти к Джерарду, а пробираться через общий коридор было слишком рискованно.

Кроме того, Джерард едва ли согласился бы вмешиваться в заговор, в котором участвовала красавица, влюбленная в графа Треварнона, и его вероломный слуга.

— Нет, я ничего не скажу об этом Джерарду! — решила после недолгого размышления Демелса.

Но что же делать?

Она долго сидела, прикидывая различные способы спасения своего постояльца, пока наконец не приняла решения.

Граф вернулся со скачек в приподнятом настроении.

Он съел превосходный ленч вместе с другими членами жокейского клуба, Его Величество доверил ему сделать за него ставки, выбрав лошадей по своему усмотрению.

Это позволило графу Треварнону к концу дня вручить королю крупную сумму выигрыша. К тому же в трех заездах из четырех победили лошади, на которых поставил он сам, что принесло ему приличный доход.

Теперь ему предстояло весьма приятно провести вечер — на обеде, где его ожидала новая встреча с Шерис Плимуорт.

Они перебросились несколькими фразами, встретившись в королевской ложе, и Шерис как нельзя яснее дала ему понять, что ждет встречи с неменьшим нетерпением, чем он сам.

Она поразила его своей загадочной красотой, блеском зеленых глаз, неуловимой улыбкой сфинкса.

Разговаривая с леди Плимуорт, граф чувствовал, как его пожирает глазами Сайдел. Но в присутствии короля она при всем желании не могла устроить дикую сцену ревности В этом граф Треварнон не сомневался.

— Проклятие! Как докучливы делаются ревнивые женщины! — пожаловался граф Треварнон лорду Ширну на пути со скачек в жокейский клуб.

— Все женщины ревнивы, — возразил его друг. — Правда, одни ревнуют больше, другие — меньше Треварнон не отвечал, и лорд Ширн добавил: