Весенняя коллекция - Джудит Крэнц (1996)

— Ломбарди просто лишил тебя шанса бороться за контракт. И Джордан тоже. Ты понимаешь, почему это произошло? — продолжала успокаивать ее Мод. — Тинкер наверняка отдалась ему, когда пришла на урок, иначе и быть не могло. Может, она сама и подала ему эту идею, кто знает, на что она способна? Но лучше бы было, если бы Ломбарди постарался скрыть, что уже сделал свой выбор, лучше бы он объявил об этом после конкурса. Бесстыжая тварь! Неужели он не понимает, что после шоу абсолютно всем будет ясно, что выбирать надо было тебя?

— А ему на все наплевать, — задумчиво сказала Эйприл. — Джордан не слишком расстроится, она особенно и не надеялась на победу — она ведь цветная. Она сама говорила мне об этом еще в самолете. Подумать только, я еще беспокоилась, что Некер пригласил ее в Версаль, а беспокоиться надо было из-за Тинкер. Но, черт подери, если бы игра велась честно, моделью Ломбарди могла бы стать любая из нас, даже Джордан.

— Эйприл, дорогая, Джордан права, она бы ею не стала. Это должна была быть ты.

Мод глядела на Эйприл с обожанием. Какое лицо! Она настолько красива, что в ее внешности нет места состраданию, которое бывает написано на других, не столь совершенных лицах. У Эйприл такие безукоризненные черты лица, что и споров никаких быть не может.

— А тебе не кажется… — начала было Мод и замолчала.

— Что? Что ты хотела сказать?

— Что, возможно, Ломбарди сказал правду — Тинкер действительно вдохновила его на создание новых моделей, и он именно поэтому работает с ней каждый день. Тогда понятно, почему он не стал притворяться — потому что еще ничего не решил, и тогда мы слишком спешим с выводами, Эйприл! В конце концов, Тинкер танцует свое дурацкое танго только несколько часов в день, а танцевать танго и ходить по подиуму — совсем не одно и то же. История еще не закончилась, и у тебя все шансы победить, я просто уверена в этом!

— Ты правда так считаешь или просто хочешь меня утешить?

— Я не стала бы внушать тебе напрасную надежду, Эйприл. Я действительно думаю, что ничего не решено, и, когда ты появишься на подиуме, все всем станет ясно.

— Ой, Мод, как же я тебя люблю! У тебя одной мозги работают. — Эйприл бросилась Мод на шею и чмокнула ее в щеку.

— Эйприл, ты даже представить себе не можешь, как мне приятно.

— Приятно? — Эйприл пристально посмотрела на Мод. — Тебе приятно, когда тебе говорят, что ты гений?

— Мне приятно, когда ты меня целуешь. Даже в щеку. Я впервые почувствовала прикосновение твоих губ.

— Ой!

— Не отодвигайся от меня, Эйприл. Ты же понимала, что рано или поздно я это скажу.

— Я… я об этом не думала, — пробормотала Эйприл и натянула покрывало на плечи.

— Ни разу? Тебе это и в голову не приходило? — мягко спросила Мод.

— Ну… может быть… наверное… я же не дурочка… В общем, после того, как я рассказала тебе про свое отношение к мужчинам, я стала думать о том, как ты устраиваешь свою жизнь, и поняла, что ты… я не совсем была уверена, но… ну, ты понимаешь, о чем я. Наверное, это из-за того, как ты одеваешься, иначе мне бы и в голову не пришло…

— И тем не менее ты каждый день гуляла со мной по Парижу. Ты понимаешь, о чем это говорит?

— Это говорит о том, что я тебя не боюсь и не считаю тебя хуже других, что бы ты ни делала. — И Эйприл нервно хихикнула.

— Я это поняла и оценила, но дело не только в этом, Эйприл, а в том, в чем ты боишься себе признаться. Эйприл, послушай меня, не отворачивайся, ты давно уже не маленькая девочка, ты настоящая женщина, и тебе хочется узнать, каково это — быть с другой женщиной… ты думаешь об этом все время, не так ли, дорогая моя? Эйприл, ничего нет противоестественного в том, что ты думаешь об этом. Ты сама говорила, что мужчины тебе не нравятся, ты пробовала с ними, но так и не смогла преодолеть отвращения. Ты можешь так и оставаться девой, Эйприл, но это не значит, что ты перестала быть человеком из плоти и крови, и выбор у тебя есть.