Идеальная женщина - Элизабет Лоуэлл (1985)

Энджел не проснулась, когда Хок раздел ее и перенес на кровать. Она не пошевелилась, когда доктор Маккей, осмотрев ее, раздраженно сказал то, о чем Хок и сам уже догадывался. Энджел слишком переутомилась, и ее организм защитился глубоким, исцеляющим сном.

Хок разделся, лег в постель и обнял Энджел, согревая ее теплом своего тела. Всю ночь напролет он смотрел на ее спящее лицо, продолжал смотреть, когда над горой появилось солнце и, залив светом стеклянную панель, вдохнуло в нее жизнь.

Кусочки полированного стекла расщепили свет в радугу, и фантастические цветовые блики задвигались по комнате.

Пораженный игрой света, Хок переводил взгляд то на Энджел, то на стоящую в центре комнаты картину.

Устремив когти к золотистому облаку, с неба спускался ястреб. Там, где он коснулся его, проступила алая капля крови.

Но что-то особенное было в самом облаке.

Влекомый загадкой золотого облака, Хок встал и направился к панели. Подойдя ближе, он сначала увидел волнистые линии, превратившие часть облака в развеваемые ветром женские волосы.

Потом заметил чуть прикрытые глаза, которые ежеминутные переливы света делали совсем живыми. И, наконец, загадочную улыбку — поразительное сочетание восторга и красоты.

Хок издал сдавленный стон и подошел ближе, вглядываясь в кроваво-красную каплю, сочившуюся в том месте, где коготь ястреба вонзился в облако.

На мгновение Хок прикрыл глаза.

Ястреб был великолепен. Каждое перышко хищника сверкало и переливалось. Сила и грациозность сквозили в линии крыльев и тела, в когтях, в черных глазах, устремленных на жертву.

Но было еще что-то, совсем крошечное, почти теряющееся в огне красок.

Алая слезинка в глазу ястреба.

Хок подошел почти вплотную, разглядывая эту слезинку. На ее поверхности были еле заметно вытравлены очертания розы. Скорее намек, чем реальное изображение, скорее надежда, чем уверенность. Эта роза сказала Хоку о любви больше, чем мог поведать целый трактат.

Он не верил в любовь, но совсем недавно держал ее в руках, слышал, как она в экстазе шепчет его имя, чувствовал, какая она сладкая и горячая.

А он повернулся и ушел прочь, испугавшись, что не сможет соответствовать этой любви.

Теперь он ясно это видел. Так же ясно, как льющийся через стеклянную картину свет, сметавший обрывки прошлого и беспощадно разрывавший его душу, освобождая место, где будет жить и расти любовь.

Он безмолвно впитывал свет и краски, пока его не позвал еле слышный звон колокольчиков. Обернувшись, он увидел, что рука Энджел шарит по пустой кровати, словно ищет кого-то.

Он подошел к кровати, бесшумно скользнул в нее и прижал Энджел к себе, поняв наконец, почему он вернулся, и зная, что больше никогда не оставит ее. Он узнал, что такое любовь!

Это ангел, полюбивший ястреба настолько, что готов рискнуть всем и отдать все в надежде, что даже хищник может научиться любить.

Серебряные колокольчики вздохнули и затрепетали, когда Энджел инстинктивно придвинулась ближе к обнаженному теплому телу Хока. Он очень осторожно поцеловал ее.

Она открыла глаза, не веря и надеясь одновременно.

Хок склонил голову к яркому золотистому облаку ее волос.

— Хок?

— Я люблю тебя, Ангел.

Хок коснулся жарких, сладких губ Энджел своими губами, отрываясь лишь настолько, чтобы прошептать слова любви, и слился с ней в единое целое.

Постепенно они вновь открыли то, что чуть было не потеряли. Слова превратились в крики экстаза, затем вновь стали словами. «Я люблю тебя», — доносилось сквозь звон серебряных колокольчиков.

Окутанные разноцветными тенями и обняв друг друга, спали глубоким сном женщина, которая не лжет, и мужчина, который наконец нашел правду. Спали, соединенные исцеляющей силой любви.