Сердце мое - Элизабет Лоуэлл (1997)

Когда квартиру Ремингтона наводнили рабочие и в ней появился устойчивый запах краски, когда на полу осели старая штукатурка и гипсовая пыль, Кейн просто-напросто появился на пороге ее собственного дома с чемоданами в руках. Она встретила его улыбкой и нежным поцелуем, будучи несказанно обрадованной его решением поселиться пока у нее.

Не говоря ему ни слова, Шелли словно забыла о специальной комнате для гостей и сразу же отвела его в свою спальню. И они спали там вместе каждую ночь, когда Кейн был в городе. Там на огромной широкой кровати они вместе открывали для себя множество способов почувствовать себя в раю. И засыпали в объятиях друг друга, просыпаясь с нежными поцелуями, шепотом признаваясь друг другу в любви…

И вот наконец ремонт в квартире Кейна закончен. Уже несколько недель квартира только того и ждет, чтобы она, Шелли Уайлд, нанесла последние штрихи, довела все до изысканнейшего совершенства. Все остальное было готово — покраска и кафель, ковры и мебель, полировка и обои. Теперь эту «лилию» оставалось только позолотить. Дело было за Шелли.

В течение этого времени Шелли пускала в ход все средства, чтобы справиться с задачей как можно лучше, уделяла внимание самым мелким деталям, рискуя лишиться других своих важных заказов, платила рабочим и поставщикам дополнительные гонорары, давала огромные взятки. И на прошлой неделе в квартиру Кейна все-таки доставили соответствующую его вкусам мебель.

Каждый предмет, каждая составляющая часть этого гарнитура была совершенно неповторимой, сделанной исключительно по специальному заказу Шелли — тут были учтены и цвет, и размер, и форма, и материал, и сорт дерева… Темно-зеленый и рыжевато-коричневый, цвета песка и тикового дерева, местами вкрапления небесно-голубого — все это немного напоминало густой лее и затерянное в его глубине дикое прекрасное, чистое озеро. Цвета и оттенки обоев и мебели, местами повторяясь, создавали ощущение добротности, надежности и в то же время какой-то дикости, неприрученности, свободы.

«На самом-то деле мне следовало бы закончить работу в его доме еще несколько недель назад», — призналась себе Шелли.

Но дело в том, что всякий раз, когда она пыталась выяснить, что же этот совершенно особенный ее клиент хочет для своего дома, как конкретно может Шелли «позолотить» его «лилию», он вдруг вспоминал о каких-то срочных телефонных звонках или о том, что ему нужно прямо сейчас, немедленно ехать к Билли, или же заявлял, что устал смотреть эти бесконечные каталоги, или что он голоден, или хочет спать, или все сразу, одновременно…

И Шелли прекрасно понимала, почему он оттягивает принятие этих в общем-то не очень значительных вопросов.

Только потому, что она сама избегала принять решение по вопросу гораздо более важному и существен-ьному, чем отделка его квартиры.

Она ведь до сих пор — ни в моменты их страстной близости, ни в минуты непринужденного, почти детского веселья, ни в доверительной тишине — ни разу не сказала ему, что же думает о предложении стать его женой. О том, чтобы жить вместе. Жить вместе, любя друг друга… Все это время Шелли просто пыталась искренне получать наслаждение от каждой минуты близости с Кейном, стараясь при этом, чтобы вынужденная разлука с ним не слишком ранила ее душу.

Однако это последнее, по-видимому, было уже совершенно не в ее власти.

— Шелли? — услышала она вдруг голос Брайана. Она быстро обернулась:

— Да?

— Что происходит, Шелли?

— Ничего, — удивленно ответила она ему. — А в чем, собственно, дело?

— Я уже несколько минут зову тебя из соседней комнаты — ты как будто оглохла. Я уже подумал, что ты уехала домой…

Раздражение и удивление, послышавшиеся Шелли в его голосе, дали ей понять, что она уже слишком долго гладит блестящую поверхность своей любимой скульптуры и, погруженная в собственные мысли, не слышит его зова. Она быстро отдернула руки и отошла от слишком соблазняющей ее скульптуры.