Сердце мое - Элизабет Лоуэлл (1997)

— Можно подумать, ты пытался хоть кого-то выслушать! — презрительно фыркнула Шелли. — Можно подумать, ты часто прислушиваешься к шелесту бумажных салфеток под твоими пальцами… Да, кстати, возвращаясь к теме. Видишь те жадеитовые вазы? Это те самые, о которых ты спрашивал, исключительно для миссис Каолин…

— Точно так же, как ты сама — исключительно для Кейна Ремингтона, — пробормотал с кислой улыбкой Брайан. — Что ж, вопросов больше нет, переходим к деловой части заседания… Как насчет гравюр по дереву для мистера Минга?

— Они еще в пути. — Шелли с трудом сдерживала ярость.

— Хорошо, я сам ими займусь. А ты, мой неприкосновенный деловой партнер, не хочешь ли отправиться отдохнуть до завтра, а? По-моему, сейчас тебе это явно не повредит…

И, насвистывая, Брайан вышел из комнаты. Шелли огляделась вокруг. Внезапно здесь, в офисе, давно ставшем ее вторым домом, она почувствовала себя до боли одинокой и чужой — ни дать ни взять прохожий, случайно забредший сюда во время прогулки по улицам Лос-Анджелеса. Она внезапно ощутила себя совершенно растерянной и подавленной — у нее даже закружилась голова… Словно дела и заботы, к которым она привыкла, с которыми уже почти сроднилась, — весь обычный ее мир вдруг покачнулся и уплыл куда-то в сторону или просто решил повернуться к ней совершенно чужой, незнакомой своей стороной…

Как это говорил Кейн? «Чужой в чужом краю…» Отполированная деревянная скульптура все еще звала, манила ее, и Шелли сейчас с трудом находила в себе силы, чтобы устоять перед этим немым зовом, не накинуться на нее, не сжать крепко в ладонях. Нет, все, больше она не может. И пальцы ее вновь потянулись к блестящей поверхности скульптуры, которой с такой нежностью касались когда-то руки Кейна. Прохладные и спокойные, эти отполированные изгибы сейчас удивительно успокаивали ее.

И уже через несколько минут Шелли твердо решила, что будет делать.

— Эй, если мне позвонит Билли, — крикнула она Брайану, — пожалуйста, скажи ему, что его дядя задерживается из-за шторма. Скорее всего он прилетит только завтра. И тогда мы вдвоем заедем за ним после школы…

Брайан быстро высунул голову из своей комнаты-офиса:

— Спасибо, что напомнила, а то я совершенно забыл. Он ведь только что звонил тебе, поэтому я тебя и звал…

— Билли? Звонил?

— Да. Минут пятнадцать назад. Сказал, что сегодня прилетает его отец. Что-то вроде того, что он собирается жениться где-то во Франции и Билли нужно забрать у тебя Сквиззи как можно скорее. Ты чего-нибудь понимаешь во всей этой чепухе?

Шелли улыбнулась, вполне представляя себе радостное, счастливое возбуждение Билли.

— Конечно, понимаю. Только никакая это не чепуха. У Билли теперь будет своя семья. Настоящая семья.

С этими словами Шелли снова оглядела офис, чувствуя себя в нем совершенно чужим, посторонним человеком.

— Скажи, тебе сегодня будет нужен наш фургончик для перевозок? — обратилась она к Брайану.

— Нет. — Он встревоженно посмотрел на нее и сделал несколько шагов навстречу. — Ладно, кроме шуток, Шелли, с тобой действительно все в порядке? У тебя, знаешь ли, такой вид…

— Нет-нет, все в порядке, — поспешно заверила она и добавила: — Тогда я возьму его до завтра, ладно?

— От меня какая-то помощь нужна? — спросил он. Шелли подумала и кивнула:

— Да. Если тебе не трудно, будь добр, отнеси, пожалуйста, эту скульптуру к фургончику, ладно? Я сейчас выйду.

— А куда ты, собственно, собралась?

— Настал час «позолотить лилию» одного обольстительного отступника-ренегата, — вздохнула Шелли.

— Ты имеешь в виду дом этого Ремингтона? — усмехнулся Брайан. — Что ж, и вправду самое время…

И, не говоря больше ни слова, он взял гладкую скульптуру «Я тоже люблю тебя» и понес ее к машине.