Беспощадный - Патриция Поттер (1994)

Сама она добровольно ни за что бы не покинула Рейфа Тайлера, какой бы глубокой пропастью он ни отгородился. Она также понимала, что сейчас они вместе приблизились к такой пропасти. Она солгала Рейфу: причина, по которой она не уехала, был Рейф, а не Джек Рэндалл.

Быть может, если бы она верила, что Рейф действительно бесчестный убийца, а не человек, добивающийся справедливости, она бы относилась к нему по-другому.

Неужели ее мать считала Джека Рэндалла безнадежным? А что, если она пыталась изменить его? И потерпела поражение?

А вдруг ее дочери суждено совершить ту же самую ошибку? Полюбить не того человека?

Шей услышала, как завозился медвежонок. Теперь он передвигался вполне сносно, хоть и на трех лапах, оберегая раненую, Рейф сказал, что завтра можно будет вернуть его медведице.

Ей будет не хватать маленького мишки. Она могла его обнимать и тискать, и ласкать, проявляя любовь, которую не допускал мужчина, находившийся рядом.

И как это у нее получается — чувствовать одновременно такую печаль и такую… любовь?

Шей слегка пошевелилась, ощутив тепло его кожи, и кровь побежала быстрей, опалив ее горячим и настойчивым желанием. Она почувствовала, как он напрягся, услышала его тихий стон и едва сдержала свой собственный. Его рука блуждала у нее по спине, вызывая дрожь ожидания.

И как она могла так полюбить, с такой силой?

Шей осторожно передвинулась на узкой кровати так, чтобы видеть его. Всегда настороженный взгляд Рейфа стал ленивым и чувственным. Рот скривился в улыбке, когда рука коснулась ее лица.

— Ты играешь скверную шутку с моей… совестью.

— Наконец-то признаешь, что она у тебя есть? — спросила Шей, услышав в собственном голосе незнакомые нотки соблазнительницы.

— Возможно, совесть не совсем то слово, — признал он, улыбнувшись чуть шире.

Она почувствовала, как он весь, горит от желания, которое сразу вспыхнуло и в ней. По ее телу пробежала волна томления, а из губ вырвался не то стон, не то возглас удивления.

Он поцеловал ее. Долго, крепко и страстно. А еще в этом поцелуе она ощутила отчаяние, и ответила на него с такой страстью и пылом, что сама пришла в изумление. И он тоже. Она поняла это по его взгляду, по той настороженности, которая означала, что даже сейчас он опасается, не отвернется ли она от него.

Он все еще не доверял самому себе. Не доверял ей. И это усилило ее тягу к нему, сознание необходимости уверить его, что ее чувства к нему затмевают все прочее.

— Красавица Шей, — прохрипел он, целуя ее грудь, вызывая в ней сладкую муку, которую она едва могла вынести. О его желании говорил голос, руки, но она знала, что вслух он никогда ей не признается.

Шей ощущала жар его влажного тела, его чувственный зов и придвинулась ближе, отдаваясь ему, — другого способа сблизиться с ним, стать частью его самого у нее не было. Когда он овладел ею, ее тело выгнулось дугой, чтобы слиться с ним, мод строиться под его требовательный ритм. Ноги сплелись вокруг его бедер, позволяя ему еще глубже проникнуть в нее; она двигалась с ним в такт, уносясь в головокружительном вихре, а потом ее тело всколыхнулось в конвульсии, и она почувствовала, что он опустошен. Одна волна наслаждения следовала за другой, даря ей полноту пережитых минут, она трепетала от каждого нового натиска, все еще сжимая лоно, не в силах его отпустить, не в силах расстаться с ощущением, что он полностью владеет ею. Он содрогнулся, опалив жарким дыханием ее шею, пытаясь обрести утраченный самоконтроль, к которому всегда упорно стремился.

Шей слегка повернула голову и дотронулась до его губ, пытаясь поведать ему о том чуде, которое только что свершилось. Это был удивительно нежный поцелуй, и Рейф снова вздрогнул, губы его затрепетали, прежде чем он отстранился от нее со стоном, в котором прозвучал и протест, и боль.