Новый Орлеан - Клейтон Мэтьюз

— Только что встретил миссис Сент-Клауд, сенатор, когда она уходила из гостиницы. Она рассказала мне о дневнике и о тех угрозах, которые там содержатся.

— Вот тебе и секрет за семью печатями, — кисло прокомментировал сенатор.

— Дело в том, сенатор… — Брет помедлил и набрал полную грудь воздуха. — Завтра я хочу быть рядом с вами на платформе. Уверен, что вы можете это устроить.

— Устроить-то можно… — задумчиво протянул сенатор и замолчал на несколько секунд. — Но зачем, Брет? Насколько мне известно, ты никогда публично не поддерживал ни одного кандидата…

Мысли Брета лихорадочно заметались в поисках ответа. Он понимал, что, если назовет подлинную причину, его просьбу могут отвергнуть решительно и бесповоротно. И решил сказать полуправду:

— Я все чаще подумываю заняться политикой, сенатор. А почему бы и нет? У некоторых других спортсменов это неплохо получалось. Тем более что, если я завтра появлюсь на публике рядом с вами, это никому не повредит.

— Вот в этом я не уверен. Можешь подставить себя под пулю какого-нибудь психа.

— Да ну, одна болтовня все это, пустые угрозы, — усмехнулся Брет.

— Именно так мне все и говорят. Да и я сам себе именно это внушаю. Ладно, сочту за честь, если Медвежьи Когти будет рядом со мной на платформе.

— Спасибо, сенатор.

Внезапно кто-то вырвал у него телефонную трубку. Он даже не сразу понял, что это Лина.

А она уже говорила в трубку с бойкостью и обольстительностью продавца подержанных автомобилей:

— Сенатор Сент-Клауд, мы с вами пока не знакомы. Я Лина Маршалл. Спортивная журналистка..

Ах вот как? Читали и знаете? Спасибо огромное, сенатор, такое всегда приятно слышать… Я приехала сюда писать статью о Брете Клоусоне, лучшем профессиональном футболисте. Неделю повсюду хожу за ним по пятам, словно преданный щенок, караюсь увековечить для потомков каждую его мысль и поступок… — Рассмеявшись, Лина тонко увернулась от Брета, который попытался вырвать у нее трубку. Услышав доносившийся из нее веселый г мех сенатора, Брет пожал плечами в знак своей капитуляции.

— Что, сенатор? — переспросила Лина. — Да, Брет рядом, кипит, аж паром пышет, прямо сауна какая-то. Я вот о чем подумала, сенатор… Ведь если Брет завтра будет на платформе с вами, то и мне непременно надо быть рядом… Что? Но, сенатор… я… — Лина с убитым видом повесила трубку.

— Что он сказал? — поинтересовался Брет.

— Сказал «не пойдет» и повесил трубку. — Впервые за все время их знакомства Брет увидел, как ее лицо исказила злая гримаса. — Женоненавистники вы оба!

— Мне очень жаль, Лина… — он потянулся было к ней, но она упрямо отшатнулась, — но женщине на нашей платформе завтра не место.

— Вот это и есть старая песня всех женоненавистников. У вас женщине нигде места нет! Но я не отступлю, можешь не сомневаться!

Гордо вздернув голову, она направилась через вестибюль к выходу. Брет, улыбаясь, поспешил за ней.

— Верю. Знаю, что если ты приняла решение, то никогда не отступишь.

Они вышли из гостиницы. Брет внезапно встал как вкопанный.

— Черт побери! Мы же с тобой до бара так и не дошли!

Лина обернулась к нему, на лице ее играла улыбка, вся злость, похоже, уже прошла.

— Давай-ка покорми меня. А то я совсем оголодала. Там и выпьем. — Она взяла его под руку.

— Ладно, будь по-твоему, — согласился Брет Он махнул рукой швейцару, и тот подозвал такси. Садясь в машину, Брет предупредил Лину:

— Только сегодня без всяких изысков После такого денечка мне нужен только бифштекс с кровью, такой, будто его сию минуту из коровы вырезали.

— Согласна полностью, Брет! — беспечно воскликнула Лина.

Брет перегнулся через спинку сиденья и бросил водителю:

— В «Эмберс», пожалуйста.