Любовь бессмертна - Бертрис Смолл

— Вы прекрасно знаете натуру шотландцев, — возразил лэрд. — И король, естественно, должен проявлять жестокость — хотя бы для того, чтобы удержать бразды правления. Мы народ буйный, и в прошлом на престол не раз всходили слабовольные, бесчестные, тупоголовые да и попросту продажные правители. Король не таков. Его стремление к справедливости сильнее, чем у любого знакомого мне человека, граф. Ко времени, когда во всей стране установятся мир и порядок, Яков не будет так строг. Ну а пока мои долг — доверять ему.

— Моему племяннику повезло иметь столь верного друга в вашем лице, — заметил граф, — но все же примите мой совет и остерегитесь. Сильным мира сего нельзя доверять. Власть неузнаваемо меняет человека.

— Благодарю вас за добрые слова, но я все же останусь предан королю до самого конца. Пока он ничем меня не разочаровал, и обязанность вассала — повиноваться сюзерену.

Уолтер Стюарт молча покачал головой. Даст Бог, Яков никогда не предаст своего старого товарища. Но кто знает, что будет через несколько лет? У короля нет ни совести, ни чести там, где речь идет об интересах страны.

Атолл поглядел на дальние холмы, за которыми лежала Англия. Им дано важное поручение, но главное — скоро он увидится с сыном!

Граф не мог ни о чем больше думать. В конце концов, его страна в надежных руках, даже если племянник и оказался куда более бесчеловечным, чем они предполагали. Но Шотландия вынесет все и, возможно, даже начнет процветать под эгидой Якова Стюарта.

ЧАСТЬ III. ШОТЛАНДИЯ. ЗИМА 1425 ГОДА — ЛЕТО 1430 ГОДА

Глава 11

В горах Шотландии по-прежнему были сильны обычаи и традиции древних кельтов. Второго февраля на склонах заметенных снегом холмов взметнулись к небу языки пламени. Настал имболк — время, когда ягнились овцы и на свет появлялись крошечные новорожденные ягнята. Кельты считали, что с этого времени дни постепенно прибавляются и весна побеждает холодную, суровую зиму.

Найрн-Крэг, высокий и темный, словно нависал над окружающим пейзажем. Карнизы украсились сосульками, а с крыш ежедневно приходилось сбрасывать целые сугробы, иначе потолки неминуемо провалились бы. Оба колодца замерзли, и по утрам надо было прорубать лед, чтобы достать воду.

Фиона с утра до вечера хлопотала, занятая нелегкими обязанностями хозяйки замка. Помимо всего прочего, нужно было лечить обмороженные конечности слуг и воинов, избавлять страждущих от кашля и насморка. Такой зимы не помнили даже самые старые жители Найрна.

Постель казалась единственным местом, где можно было согреться. Уже с рассвета Фиона нетерпеливо ждала вечера и, обойдя дом, чтобы убедиться, что все очаги потушены и пожар дому не грозит, спешила в хозяйские покои, которые делила с Колином. Настоящим убежищем стала огромная кровать с плотным домотканым пологом, который можно было задернуть. Какая-то добрая душа смастерила пышную пуховую перину и теплое одеяло. Фиона следила, чтобы простыни перекладывали лепестками лаванды, отчего они издавали тонкий аромат. Поверх одеяла набрасывалось покрывало из великолепных лисьих шкур. И конечно, ее всегда ждали крепкие объятия Найрна.

Со временем она осознала, что Колин не так уж и виноват. Он и не подумал бы украсть ее, но король проговорился, что по его приказу Найрна натолкнули на эту мысль. За прожитые вместе месяцы она многое узнала о хозяине Найрна. В нем не было ни капли злобы и жестокости. Добродушный, милый, очаровательный великан и, помоги Боже, любит ее! Фиона восхищалась его неизменной преданностью клану и старшему брату. Ее до слез трогали искренность и честность Колина, и поэтому она невольно тянулась к нему, забывая о прошлом.