Сама невинность - Бертрис Смолл (2003)

Он едва не взвыл от возмущения, обнаружив, что его услуги королю ни к чему. Он лишь зря потратил время, околачиваясь при дворе. Никому он там не нужен.

Королева Алиенор, отягощенная вторым ребенком, заявила, что не расстанется с сыном. Двор немедленно двинулся вслед за королем в Барфлер. Матильда осталась в Руане, чтобы править Нормандией в отсутствие сына, но не задумываясь встала на сторону невестки. Поэтому маленький принц будет путешествовать открыто, вместе со своим двором.

— Сдался на милость женщинам, — вместо извинения объявил король. — Ничего не поделаешь, мать права, утверждая, что Алиенор в ее положении нельзя расстраивать. Пусть моя провансальская роза будет счастлива, каждый день видя сына.

Генрих беспомощно пожал плечами.

— В таком случае я могу вернуться домой, — обрадовался Ранульф.

— Нет, мой добрый де Гланвиль, я желаю, чтобы ты присутствовал на коронации. Останься. Переправишься вместе с нами. Я благодарен тебе за верность и должен предложить хотя бы эту малую награду.

Ранульф поклонился:

— Благодарю вас, повелитель, но разве преданность заслуживает награды?

— Тем не менее ты ее получишь, — жизнерадостно объявил король.

Ранульф понял, что проиграл, и, поклонившись, растворился в толпе придворных. Он хотел домой! Но ему придется тащиться вместе с медленно ползущей процессией в Лондон, чтобы узреть церемонию коронации в Вестминстерском аббатстве! Как неудачно все сложилось! Он отправился в Нормандию по прихоти Генриха, но из-за женского каприза все кончилось ничем. Разве такой награды ждал Ранульф? Ему был нужен замок, но теперь все останется по-прежнему, а Симону нечего ждать милостей от двора.

Утром седьмого декабря небо прояснилось. Король велел готовиться к отъезду, несмотря на то что его предупредили о шторме, грозившем нагрянуть еще до захода солнца.

— В путь! — приказал король и сам руководил погрузкой лошадей на корабли. Единственными женщинами в свите были королева и ее фрейлины, но Алиенор, привыкшая к тяготам пути еще во время первого крестового похода на Иерусалим в бытность свою королевой французской, ничуть не пугалась, наоборот, подбадривала служанок и первой взошла по сходням, держа за руку сына.

Небеса снова нахмурились, а ветер усилился. Вскоре море начало волноваться, и поднявшийся туман заволок белой дымкой силуэты судов. Ранульф, Гаррик Талиферро и их оруженосцы сидели в небольшом смэке

вместе с одним из королевских капелланов. Лошади и мул были крепко привязаны и накрыты мешками. Тьма сгустилась. Только звуки труб отдавались эхом во тьме, указывая на местонахождение остальных кораблей и вселяя некоторую надежду на благополучный исход путешествия. Мужчины поужинали хлебом с солониной и сыром и запили еду вином, после чего священник принялся истово молиться, в то время как суденышко подпрыгивало и переваливалось с волны на волну. Нос угрожающе задирался вверх, и Ранульф под вой ветра зачарованно ждал, пока смэк рухнет вниз с высоты. Молодые оруженосцы дремали, то и дело просыпаясь. Во мраке не видно было даже лиц, и Гаррик не сумел заметить выражения глаз приятеля, когда спросил, какова была истинная цель его приезда в Нормандию. Нужды лгать больше не было, поэтому Ранульф рассказал правду, признав, к собственному стыду, что планы изменились не один раз, а дважды.

— Безнадежная, заранее обреченная на провал затея, — докончил он, — но как я мог отказать королю?

— Ты прав, — вздохнул Гаррик. — Люди, подобные Генриху Плантагенету, отличаются от простых смертных. Ему в голову не пришло, сколько неудобств и хлопот он тебе доставил. Впрочем, совершенно ясно, что он не желал ничего плохого. Знаешь, Ранульф, я тебе завидую. Твоему дому, жене я малышу. Отправишься к себе и больше никогда не будешь зависеть от королевских причуд и желаний.