Смерть за зеркалом - Константин Алов, Сергей Алов, Братья Аловы (2003)

Перед тем как пойти спать Крюков еще раз зашел в ванно-туалетную секцию. Окно до сих пор не закрыли зеркалом, но выщербленную пулей плитку успели заменить. Крюков постоял у окна. Ему вдруг показалось, что в окнах последнего этажа корпуса, с крыши которого стрелял снайпер, мелькнул огонек. Он долго стоял, приглядываясь, но свет больше не появился. Сыщик решил, что ему это померещилось. Он повернулся, чтобы уйти и вздрогнул. В дверях белел призрачный силуэт. Это была Дина. Капризная красотка, та, что недавно бросалась на него с ножом, который он позже подобрал под столиком ресторана, и теперь хранил его на дне сумки.

Бледная тень кокетливо качнулась и голосом ломающейся девственницы проворковала.

— А, это ты? Я тебя сразу узнала. Ты хочешь меня растоптать, унизить и изнасиловать? — и повисла у него на шее.

Крюков опешил. Он уже привык к тому, что объятия и лобзания зачастую органично переходят в мордобой и поножовщину. Но чтобы наоборот?

— Меня сегодня многие узнают. День, что ли, такой? — он сделал неудачную попытку освободиться.

Дина с поразительной для ее возраста и сложения силой потащила его в спальную секцию. Здесь, отгороженный от прозрачных стен специальной мебелью, располагался интимный уголок психологической разгрузки, где особы женского пола могли быстро сменить прокладки и всласть поковырять в носу. Правда, и этот уголок частично контролировался видеокамерой. Но все равно, здесь можно было хоть как-то укрыться от ее недреманного ока и почувствовать себя в относительной безопасности.

Дина буквально швырнула Крюкова на жесткий диван и ловко стащила с него джинсы. Затем она одним движением сбросила с себя белый шелковый халат и осталась в узеньких, из одних тесемок и резинок состоявших трусиках-стрингах.

В ту же секунду она, как всадница, оседлала лежавшего на спине Крюкова, заткнув ему рот долгим поцелуем. «Да она слона на бегу остановит!» — подумал он и решил, что оптимальный способ выбраться невредимым из-под этой амазонки, — отдаться во власть сексуальной стихии. Тем более что его мужское естество реагировало на эту бурю соответствующим образом.

Крюков стиснул ее посильнее в талии и слегка помял сильными, но мягкими движениями массажиста. Она застонала, словно уже испытывала сказочное удовольствие.

— О, какой ты сильный, какой грубый! Возьми меня своими руками! Какие у тебя руки!

Крюков удивился. Он не делал с ней ничего особенного. А какому дураку недоставало ума тискать молодое женское тело? Видимо те, кто проделывал это до него, были полными недоумками.

Отработанными движениями пальцев — как пианист по клавиатуре — он слегка прошелся по эрогенным зонам партнерши. Дина продолжала сопеть и стонать, но как-то ненатурально. Она, скорее, старалась показать африканскую страсть, нежели испытывала ее на самом деле.

Крюков заподозрил, что бедняжка страдает сложным комплексом неполноценности. При ее богатом, как ему показалось, сексуальном опыте она, видимо, еще ни разу не испытывала оргазма. Интересный случай! И Крюков, как истинный джентльмен и убежденный тантрист, забыв обо всем, принялся за дело.

Он целовал ее соски, гладил грудь и лобок, а также самые интимные места: внутреннюю сторону ног от щиколотки до промежности, «треугольник страсти» на спине ниже талии — чуть ли не до появления мозолей на ладонях. Ласкал пальцами клитор. Все было бесполезно.

Наконец он решил перейти к основной программе. Под его рукой с легким треском разорвались тесемки и резинки ее стрингов… Поменяв позицию, они слились в единый организм и заработали, словно механический пресс.

— Я так не кончу… — предупредила Дина.

— Почему? — удивился Крюков.

— Это слишком просто… Я предпочитаю позу «шестьдесят девять»…

— А тебе что, предыдущих шестидесяти восьми мало?

Дина хихикнула, и некоторое время они продолжали работать молча. Наконец она снова спросила:

— А как ты относишься к куннилингусу?

— Какому гнусу?