— Нет, милая, это не долг чести, а наша работа, — пожал плечами Стиверс. — А ее я привык выполнять наилучшим образом. Ланвельд, с сего мгновения ты следующая жертва. Не смей пытаться мешать нам работать и не сдохнешь. Надеюсь, ты нас услышал и понял.

— Вы точно психи, — Тонсли смотрел на нас с потаенным страхом и тихим ужасом в глазах.

— Нет, — рассмеялась я, — мы разведка!

Глава 4

После шокирующих откровений парней у меня в голове стоял настоящий кавардак. Я даже не понимала, что происходит. Вот как можно было так вляпаться? Вечерние сумерки окрасили комнату в багровые оттенки, и призраки прошлого захватили все мое внимание. Честно, до этого момента я думала, что справилась со страхом. Но, кажется, он был сильнее, чем я могла себе представить. В голове то и дело всплывали хлесткие слова, сказанные Ланвельдом перед моим отъездом. Они словно душили меня, заставляли раз за разом возвращаться к тому, от чего я бежала, не оглядываясь и не собираясь показываться ему на глаза вновь.

«— Авгельд, не смей лезть в это дело, — сильные пальцы сжались на моем предплечье и дернули на себя. — Слышишь! Если полезешь в политику, тебя сметут и не подумают над тем, как правильнее поступить. На пост министра должен претендовать кто-то из сильных и чистокровных, против кого не будут возражать все лагери.

— И ты считаешь это достойным определением того, что Лондон увидит в следующие десять лет, пока с тебя не спадут чары? — я попыталась выдернуть свою конечность из мертвой хватки.

— Не беси меня, — прорычал он, — я тебе не Абелиус, чтобы бегать хвостиком и заглядывать в рот. Даже не пытайся играть в эти игры. Мы с тобой находимся по разные стороны баррикад.

— Тонсли, ты хоть сам себя сейчас слышишь! — едва не задохнулась я от собственного крика. — Какие к черту баррикады? Война магов сто лет назад закончилась, весь мир отходит от шока и пытается жить заново. Никому нет никакого дела до глупых предрассудков. Они сейчас и кота выберут министром, лишь бы за него составили правильную политическую повестку.

— Не заставляй меня повторять еще раз, — он подтянул меня ближе к себе. — Ты не идешь в Военную академию, поняла меня? Для тебя выбрали колледж при больнице Святой Изили. Вот там тебе самое место. Лет через двадцать станешь главным врачом и начнешь проталкивать все зелья и препараты, которые нам потребуются. Не пытайся переписать идеально выстроенный план Хильменсельна. В нем каждому отведена своя роль, просто продолжай ему следовать, и страна заживет прекрасной жизнью.

— Я не собираюсь жить по идиотским правилам, которые вы тут устанавливаете, — я еще раз дернула рукой в попытке освободиться. — Ты отвратителен мне, Ланвельд! Ведешь себя хуже малолетки. Веришь в чушь про идеальную жизнь. Открой глаза, придурок, во взрослой жизни нет правильного и неправильного. Какие бы планы ты на нее ни строил, все пойдет через задницу. Если помнишь, есть такая поговорка: хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Вот тут так же, хочешь сделать все правильно, следуй расписанной кем-то стратегии. И проиграй, рухни в самую бездну отчаяния и печали. А такие, как Стиверс, вновь встанут во главе страны. Потому что они умеют играть и рисковать. Это в наших глазах он маменькин сынок и трус, вот только у него оказались яйца, чтобы пойти против всех и сделать как нужно. Заметь, эти белобрысые гады опять вышли сухими из воды. Штраф в два миллиона их даже не огорчил, Гевеленна цвела и пахла так, словно не ее мужа в тюрьму сажали. И это на глазах у прессы. Они заочно открестились от Анелийса и собрались продолжать мирно жить. И ни одного камня в их огород не полетело. Многие даже сочувствовали слезливому интервью, которое она дала. Вот это идеально выстроенный план. Пока ты пытаешься доказать по судам, что ни в чем не виновен, Стиверсов приглашают на все приемы и благотворительные вечера. Они живут так, словно никогда не участвовали в войне!