Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер (2020)

Где-то в половине седьмого Никлас запер дверь мастерской, зашел в супермаркет за едой к ужину и сел на остановке в ожидании автобуса. Серому небу, похоже, было все равно, что на дворе июнь: дождь зарядил еще вчера утром. На Нурдгрене была темно-синяя ветровка, которую он купил в H&M прошлой осенью, ботинки с распродажи, в руке он нес пакет с едой. Сев в автобус, он поглубже натянул на лоб свою иссиня-черную кепку, и никто из пассажиров автобуса впоследствии не смог бы его вспомнить.

Никлас Нурдгрен был из тех, кто оказался на площади Сергеля в тот момент, когда телевизионщики установили там камеры, снимающие всех прохожих. Тогда Никласа показали по телевизору – голубая мечта статистов.

Родители Никласа Нурдгрена прожили в браке уже почти сорок лет. Из истории их любви сложилась семейная легенда о том, как Ларс Нурдгрен, тогда рабочий на строительном предприятии, поехал в Польшу на строительство жилых домов и встретил там Еву, маму Нурдгрена. Проведя год в окрестностях Кракова, пара переехала в Швецию, где они купили домик в пригороде Ворбю. Когда Нурдгрен учился в средней школе, семья переехала в Шерхольмен, где сестра Нурдгрена, которая была старше его на три года, так и не смогла найти себя.

Для Никласа школьные годы протекли под тихими протестами. Сейчас он мог только удивляться, как учителям и учебной программе удалось задушить рвение к знаниям такого любознательного парня, как он. Когда родители снова собрались переезжать – на этот раз на север, в Сольну, сестра поехала с ними и нашла квартиру в Сундбюберге, где и живет до сих пор. Никлас же тогда только-только пошел в старшую школу и воспользовался шансом начать самостоятельную жизнь.

Как многие его ровесники, он отправился смотреть мир. Сегодня годы путешествий по Азии и Европе кажутся ему далекой чужой мечтой. Вернувшись в Швецию, Нурдгрен оказался на Лидингё. И это была одна из многих в его жизни случайностей.

Никлас Нурдгрен вышел из автобуса и побрел домой по безлюдному тротуару. Однотипные дома, возвышающиеся на скале, были построены в конце шестидесятых и напоминали своей дешевой функциональностью менее известные пригороды – Тенсту и Акаллу.

Но в этот вечер почти из всех окон разливался теплый свет. Сгущались сумерки, и Нурдгрену открывался захватывающий дух вид на северную оконечность острова Юргорден. Пустынный, безликий Лидингё как нельзя лучше подходил одиночке-Нурдгрену: он не любил быть в центре внимания и считал, что жизнь состоит не в том, чтобы собирать вокруг себя друзей и знакомых.

Когда Никлас только вернулся из Азии, он примерил на себя роль лидера и заводилы, попробовал стать тем, кому все оборачиваются вслед, о ком говорят. Но ничего хорошего из этого не вышло.

* * *

Нурдгрен набрал код и толкнул дверь плечом. Пустая улица, безликий дом, очертания промышленных предприятий: то, что надо.

Когда Анника в семь вечера вернулась домой, Нурдгрен уже начал готовить ужин. Повар из него был так себе. Когда мужчины готовят, им часто сложно удержаться и не приправить старание тестостероном, но Нурдгрен не любил изысканные блюда. Сегодня на ужин паста с фаршем – быстро и просто. Он поджарил тертую морковь, лук и чеснок и вылил полбанки готового томатного соуса, чтобы фарш получился сочнее.

Он все еще стоял у плиты, когда услышал звук открывающейся входной двери. Анника сняла пальто в прихожей, прошла в спальню и переоделась: повесила на вешалку серый костюм, который носит в аудиторской фирме, надела джинсы и футболку. Потом вышла в кухню, быстро обняла мужа и принялась тереть пармезан, пока Нурдгрен сливал воду с макарон.

– Как твой день? – спросила она.

– Нормально, а твой? – ответил он.

Она пожала плечами:

– Сегодня будет «Запах женщины».

– По какому каналу?

– По четвертому.

Никлас промямлил что-то без особого восторга: в середине фильма опять будет перерыв на новости, а он терпеть не может Бенгта Магнуссона.