Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

Когда примерно через сорок минут наш лакированный бронетранспортёр подкатился к терминалу, там снаружи уже топтался не только начальник таможенной смены со своим заместителем, но и руководитель аэропорта с начальником ЛОВД в подполковничьих погонах. И судя по озябшему виду всей этой честной компании, стояли они здесь уже давненько.Небрежно отмахнувшись от кинувшихся с представлением себя чинуш, Юшенков удивленно огляделся и поинтересовался, кто из встречающих понесет багаж, если уж так случилось, что они не побеспокоились насчет носильщиков.Холёные и упитанные мужики растерянно начали крутить головами. Однако вокруг, кроме пассажиров никого не было. Работный аэропортовый люд, истиной про "подальше от начальства и поближе к кухне", не пренебрегал и потому в обозримом пространстве начисто отсутствовал.В результате, каждому из встречающих цековского служащего, досталось, чего переместить в пространстве. Но свой крест я по-прежнему нес сам. Бесценного Ильича доверить кому-либо было проблематично. Вряд ли кто-то, кроме меня, стал бы маскировать легкой походкой и веселым лицом его издевательски неподъемную тяжесть.Так, с безмятежной физиономией и с почти развязавшимся пупком, я шел и старался не отставать от процессии. Первым из строя общественных носильщиков дезертировал подполковник-ловэдэшник. Подозвав первого же попавшегося навстречу фланирующего по залу мента с сержантскими погонами, он вручил ему чемодан с книгами, а сам начал на ходу вытирать пот со своего красного гипертонического лица.Таким, несколько необычным грузовым составом, мы и подошли к таможенному посту.— Можно без очереди! — почему-то именно мне искательно заглянул в глаза розовощекий начальник таможенной смены. — Мы сейчас этих, — он пренебрежительно и даже не оборачиваясь, махнул рукой в сторону уже открывших свои чемоданы отъезжающих из иудейской очереди, — Сейчас их уберём пока, а ваших быстро пропустим!— Не надо никого убирать! — не стал я отказываться от предложенного им мне командирского статуса, — Пусть они побыстрее пройдут, а мы за ними!То, что мы и без того хамничаем, обойдя длинный хвост очередников, меня волновало в самую последнюю очередь. Уж как-нибудь перед ними потом Лишневские в самолёте сами извинятся. Самое главное сейчас, так это побыстрее моего криминального Ильича за пределы родины выпихнуть. Тут уж цель оправдывает любые средства. Потому что цель, она, хоть и благая, но при этом чрезвычайно преступная. И средства, надо сказать, тоже немалые!Волоокое семейство, которое шмонали перед нами, быстро выпихнули за черту советской оседлости и принялись за нас. В сумочку к Пане заглянули формально и мельком. А гробы-чемоданы захлопнули, едва их приоткрыв. Очень хотелось выдохнуть, так, как валюта была как раз среди книг. Но выдохнуть никак не получалось, поскольку златоглавый Ильич таможню еще не миновал.— Какой-то уж слишком он тяжелый! — неуверенно посмотрел на своего начальника таможенный инспектор.А начальник тут-же вопросительно посмотрел на меня. Ему хотелось от меня подробностей. Которых дать ему я не мог, потому что они были совсем не в мою пользу.— Ты что, дурак?! — расстроенно и даже с ненавистью посмотрел я на сменного начальника таможни, — Ты обернись, придурок!Упитанный мужичок в щегольском мундирчике послушно оборотился и встретился взглядом со злыми глазами генерала Дубровина. Тот неодобрительно покачал головой и неопределенно махнул рукой.— Часто сюда на машине Политбюро отъезжающих привозят? — недобро сощурившись, спросил я у таможенного начальника.— Н-нет..! Первый раз такое!! — мужик в петлицах с зеленым кантом едва не плакал.— Так чего ж ты тогда залупаешься?! Ты на Чукотке до пенсии прослужить хочешь? Тебе Москва настолько надоела, что ты в самых далёких еб#нях свою жизнь закончить вознамерился? — прошипел я, даже не имитируя ненависть, которая и без того меня захлёстывала через поясной ремень моих казённых штанов. — Хотя, какая тебе теперь служба! Посадят тебя дурака за срыв важнейшего государственного задания!— Я не хочу на Чукотке! — жалобно проблеял таможенник, — И в тюрьму я тоже не хочу! Я всё понял! Просто прежде заранее сообщали. И документы..Начальник смены махнул рукой подчиненному и когда тот подскочил, что-то ему отрывисто пролаял. На этом наши мытарства с шароголовым закончились.При таком скоплении публики, прощаться со Львом Борисовичем и Паной по-человечески, никакой возможности у меня не было. Не было её и у Дубровина. Поэтому мы обменялись взглядами и только. Они пересекли границу, а мы с генералом остались ждать, пока эвакуационный самолет не поднимется в воздух. Чтобы точно быть уверенными, что невозможное чудо случилось и верблюд всё-таки прошел через игольное ушко.В режиме нервно-тревожного ожидания мы провели в аэропорту почти два часа. И отпустило нас только после того, как подбежавший дежурный по ЛОВД клятвенно заверил, что израилький рейс уже две минуты, как находится в воздухе. И, что все пассажиры, равно, как и весь их багаж, тоже находятся на борту.Окончательно меня перестало колбасить только после того, как мы с генералом выпили по полбутылке "Двина". Пили из горла и на ходу, сидя на заднем сиденье его служебной "Волги". Пока невозмутимый Валера рулил к Москве.— Григорий Кузьмич, вы меня пожалуйста у "России" высадите, мне там с человеком встретиться надо! — попросил я отважного генерала, совершившего сегодня на моих глазах самый настоящий подвиг. Подвиг, по героизму и нервным затратам, далеко превосходящий самую ожесточённую перестрелку с любыми из фашистов.— Валер, ты слышал? — задал вопрос затылку своего помощника Дубровин.— Так точно! — подтвердил тот, не отрывая глаз от дороги.— Тогда передай нам из бардачка еще одну! — попросил его генерал.После второй бутылки, нервы и душа окончательно встали на место, и адреналиновый мандраж отступил.В гостиницу "Россия" я вошел чрезвычайно довольным собой и почти счастливым. Намереваясь в самом скором времени избавиться от этого досадного "почти".Милицейская форма позволила мне беспрепятственно миновать все кордоны. Даже после бутылки коньяка я соображал, что в разговоры с посторонними людьми мне сейчас лучше не вступать, а идти следует, как можно прямее и целеустремлённее.Мне повезло, в лифте на одиннадцатый этаж я ехал один, поэтому задерживать дыхание не пришлось.Всё бы ничего, но полкило пятидесятиградусного "Двина", это, да, это, конечно, вкусно! Но в то же время еще и очень волнительно. Особенно, когда в одно лицо и без закуски. И от случившейся волнительности внезапно обнаружилась одна единственная проблема. А заключалась она в том, что я начисто забыл, в 1122 номере квартирует гражданка Клюйко или в 1124? Или в 1126?Чем дольше я размышлял, тем веселее и спокойнее становилось у меня на душе.Быть может, именно потому я и решил прибегнуть к надежному, но немного шумному методу обнаружения любимой женщины."Из-за леса выезжает конная милиция,Становись, Эльвира, раком, будет репетиция!" — во весь голос и с соответствующим выражением пропел я.Вместо, как я ожидал, одной нужной мне двери, открылись сразу несколько. Ненужных. Любопытствующие постояльцы опасливо выглядывали из-за дверных косяков, но выходить ко мне в коридор не отваживались.— Дурак, ты чего орёшь?! — раздался из-за спины знакомый и малость сердитый голос.— Душа моя, я пришел! — обернувшись, радостно сообщил я Эльвире Юрьевне благую весть, — Давай, поцелуемся?Обхватив желанную женщину и, преодолев её кокетливое сопротивление, я ввалился вместе с ней в номер. А ввалившись, слегка удивился.На столе и на покрывале кровати стопками, и поотдельности, всюду лежали бумажки. Протоколы допросов, какие-то постановления и всякая прочая лабуда. А над всем этим "богатством" стояли встревоженные мужик и баба. И оба этих существа были в прокурорском облачении.— Вы какого хера здесь делаете?! — справедливо возмутился я, безуспешно лапая на своем боку то место, где у меня обычно располагалась кобура. — Чего это вы тут развели Содом и Гоморру?!— Мы тут это.. Мы тут некоторым образом работаем, — робко ответил мне прокурорский утырок, неуверенно отступив за бабу-коллегу. — Эльвира Юрьевна!! Что здесь происходит? Кто этот человек?! — сорвался прокурорский на визгливый диапазон.— Корнеев, скотина, ты чего творишь, мерзавец?!! — вместе с отчаянным криком мне прилетело в спину два чувствительных удара.Да что ж это такое?! Снова меня бьют.. Похоже, что-то опять не совсем хорошо получилось. Н-да...